Андрес кивнул, движение вышло медленным и осторожным.
– Оно наверняка побывало здесь.
– Андрес, – голос Паломы разнесся по воздуху с такой резкостью, будто кто-то захлопнул книгу. Падре подпрыгнул и поморщился от резкого движения. Палома стояла прямо за ним, ее глаза были налиты кровью, руки сжаты в кулаки. – О чем ты говоришь? – в ее тоне проскальзывали обвиняющие ноты.
– О дожде, – Андрес быстро нашелся с ответом. – После обеда пойдет дождь, примерно за два часа до захода солнца. – Он остановился, взвешивая, стоит ли ему продолжать. – Я хотел спросить… может быть, ты слышала что-то необычное прошлой ночью?
Какое-то время Палома смотрела на него отсутствующим взглядом. Но тут на ее лице расцвело понимание, и следом – разочарование.
– Хватит.
Палома развернулась на пятках и скрылась в доме. Андрес наблюдал за тем, как она уходит, с видом жалкого щенка, которого только что пнули.
Затем он поднял руки к вискам и прикрыл глаза, слегка покачиваясь. Может быть, ему снова плохо?
– Вы в порядке? – тихо спросила я. Моя рука потянулась к его, но я быстро одернула себя.
– Мне нужно внутрь, – пробормотал Андрес. Он был ужасно бледен.
– Я пока что займусь уборкой гостиной.
– Не касайтесь круга. – От серьезности в его измученном голосе по спине побежали мурашки. – Не заходите за отметки. Я все еще чувствую… Оживленность. Прошу вас, будьте осторожны.
– Постараюсь, – пообещала я, опустив руку.
Он аккуратно пригнул голову, проходя сквозь дверной проем, и растворился в темноте дома Аны Луизы.
Что мы наделали?
Я поднималась к дому на онемевших от ужаса ногах. Что я обнаружу внутри?
– Беатрис.
Я обернулась на голос. По тропинке, ведущей к покоям слуг, шла Хуана. Она держала в руке два письма и махала мне ими, призывая подойти поближе. Лишь одно из двух писем было распечатано, и мое сердце затеплилось надеждой. Быть может, второе от матери?
В любой другой день я бы уперлась и настояла, чтобы Хуана сама подошла ко мне. Я бы стояла на своем в этой битве, предполагающей выяснить, кто настоящая хозяйка Сан-Исидро. Но не сегодня. У меня совсем не было сил с ней бороться.
На юбках у Хуаны была грязь. Коса растрепалась, и пряди падали ей на лицо, из песочно-коричневых волос торчали тонкие травинки сена.