Студент

Девушка откашлялась, сама встала на ноги и вдруг заревела раненым животным. Она пошла куда-то в сторону, очевидно еще не очень соображая, что с ней случилось, но мы с Юркой подхватили ее под руки, уложили на одеяло, где сидел напуганный малец. Мать, ломая руки и захлебываясь словами, благодарила нас и даже пыталась поцеловать Юркину руку, которую он смущенно отдергивал.

— Вызовите «скорую», — сказал я матери спасенной. — Пусть осмотрят. Мало ли что.

В Скорую помощь вызвался позвонить подросток. Он быстро вскарабкался на склон и сразу же исчез за ним.

Мы с Юркой поспешили к Ляксе, который стоял на склоне холма, все видел сверху, но не отходил далеко от места, на котором стояло недопитое вино и лежали не съеденные пончики с ливером и повидлом.

Глава 23

Последний день вместе с Аликом Тарасом. Преподаватель французского Морозов. Докторская диссертация Песикова. «Жребий брошен».

Юрка не стал испытывать судьбу и подал документы на заочное отделение в машиностроительный институт, где преподавал математику его отец. После вступительных экзаменов он собирался ехать в Москву к дядьке, который обещал устроить его в экспедицию. Лякса собирался ехать в столицу к началу вступительных экзаменов в МГУ, а я рассчитывал на перевод на тот же факультет в Ленинграде ближе к началу учебного года.

Мы сидели у Ляксы перед его отъездом. Было немного грустно. На столе стояли две бутылки сухого рислинга, бокалы и ваза с пастилой, которую я на дух не переносил. Мы лениво потягивали вино и говорили больше о предстоящих экзаменах, вспоминали, как поступали в пединститут, казусы, которые случались на занятиях, преподавателей — «злых» и «добрых».

— Как не крути, а во всяких неприятностях есть свои плюсы, — сказал Лякса.

— Это ты про что? — не понял Юрка.

— Да хоть и про Морозова. Вот ушел ты из института, теперь не будете встречаться.

Мы с Юркой рассмеялись.

У преподавателя французского Морозова, несмотря на сравнительно молодой возраст, очень явно выступал животик. Животик почему-то выдавался клинышком, не образуя жировых складок на боках, и Морозов походил на беременную женщину. И ходил он, отклоняясь всем корпусом назад, а животик плыл как бы сам по себе. Когда Морозов встречал Юрку с его плоским животом, подтянутой фигурой и упругой походкой, он останавливался и говорил:

— Юра, у вас изумительно спортивная фигура, — и, как бы извиняясь, добавлял: — А я вот никак не справлюсь со своим весом.

И он похлопывал себя по животу.

— Ничего, — обнадеживал Юрка. — Жир всегда можно обратить в мышцы.

Ободренный Морозов плыл дальше, а Юрка чертыхался про себя и настроение его портилось бесповоротно, потому что это повторялось в различных вариантах с постоянной периодичностью, и вскоре Юрка стал избегать Морозова. Увидит его издалека и юркнет в какую-нибудь аудиторию или повернет назад. Хорошо, что Юрка учился на английском отделении, и второй язык он выбрал немецкий. Так что встречались они с Морозовым не всякий день.

— А Песиков? — вспомнил Юрка.

Теперь засмеялись мы с Ляксой.

Песиков Семен Гаврилович преподавал серьезную науку политэкономии. Имел он не только маленький рост, но и щуплую комплекцию. В общем, плюгавенький мужичонка, да еще и с лысиной, по-ленински открывающей лоб. Но человек Песиков был хороший. Лекции читал баритоном, и это немного компенсировало его физическую ничтожность.