Зато Казанова, который буквально бесконечно преследовал женщин, был готов отбросить этот любовный сюжет, чтобы жениться на Терезе. Их брак, возможно, и не закончился бы любовью до гроба, подразумеваемой христианскими обетами, но Казанова по меньшей мере не исключал такой сценарий. На протяжении долгого времени фантазии о любви переворачивались, переосмысливались и обретали новые цели. Во всем этом присутствует некая освобождающая идея. У истории есть два основных назначения — она позволяет увидеть, как обстояли дела в прошлом и как они менялись с течением времени. Тем самым мы обретаем дистанцию и перспективу — то же самое можно утверждать об истории любви как клубке разрозненных фантазий. Вот почему мы должны осмыслить модели, идеалы, надежды и фантазии, лежащие в основе любви, оценить их преобразования и подвергнуть критике их проявления. «Что такое любовь?» — вопрошал философ Саймон Мэй в начале одной своей работы. В книге вопрос был поставлен иначе: «Чем любовь была?» Фантазии, распространенные сегодня, как будто существовали всегда — они представляются неотъемлемыми и «естественными». Но их рассмотрение в исторической перспективе доказывает, что именно в этом и заключается самая обманчивая фантазия. Когда Джеки Уилсон исполнял песню «Твоя любовь держит меня на высоте», эти слова звучали как еще одна вариация идеи, которая когда-то представляла собой философскую попытку преодолеть изменения и смерть, выступала желанием средневекового христианина вознестись к Богу, спасением поэта при помощи образа девушки, встреченной им на улицах Флоренции… Это прекрасная идея, но если она создает ожидания, которые не оправдываются и никогда не сбудутся, то с ней можно попрощаться. Если разочарование окажется слишком сильным, то можно испробовать методы лечения наподобие предложенных Ангусом и Гринбергом, стремившихся изменить рожденные нашим персональным опытом сюжеты, за которые мы цепляемся как индивиды[233]. Понимание истории любви, на мой взгляд, также может быть — и является — своего рода терапией, помогающей освободить нас от сюжетов, которые кажутся неизменными и актуальными для любых времен. Если эти истории нам не подходят, мы можем обнаружить — или создать — новые.
Я выбрала профессию историка отчасти для того, чтобы восстать против ограниченности теории Фрейда, в которой слишком много говорится о взаимодействии универсалий наподобие эдипова комплекса и индивидуальных неврозов типа подавленных детских фантазий, но ничего не сказано о духе времени или о нашей зависимости от обстоятельств и случайностей. Тем не менее, как выяснилось в процессе моих исследований и написания этой книги, фантазии предлагает сама история. Они меняются со временем вместе с их актуальностью и опытом, который они охватывают, — и даже несмотря на это, они продолжают источать свет и манить нас. Знание контекста и их прихотливых перипетий в прошлом помогает взглянуть на фантазии в исторической перспективе и освободить нас от их тирании.
Дополнительная литература
Глава 1. Единство душ
О диалоге Платона «Пир» см.: Martha C. Nussbaum. The Fragility of Goodness: Luck and Ethics in Greek Tragedy and Philosophy (rev. edn., Cambridge, 2001). О скептических представлениях Цицерона об эмоциях в целом см.: Margaret R. Graver, Cicero on the Emotions: Tusculan Disputations 3 and 4 (Chicago, 2002). Проницательный анализ истории Абеляра и Элоизы представлен в работе: M. T. Clanchy. Abelard and Medieval Life (Oxford, 1997). Дружеские отношения Монтеня интерпретируются в качестве одного из аспектов его амбициозной и преимущественно связанной с политикой биографии в книге: Philippe Desan. Montaigne: A Life, transl. by Steven Randall and Lisa Neal (Princeton, 2017). Становление понятия «эмпатия» и его многочисленных производных рассмотрено в работе: Susan Lanzoni. Empathy: A History (New Haven, 2018). Разбор научных представлений о зеркальных нейронах см. в статье: Ruth Leys. «Both of Us Disgusted in My Insula»: Mirror-Neuron Theory and Emotional Empathy // Frank Biess and Daniel M. Gross, eds. Science and Emotions after 1945: A Transatlantic Perspective (Chicago, 2014). Р. 67–95.
Глава 2. Трансцендентность
О римской семье в эпоху поздней Античности при переходе от язычества к христианству см.: Geoffrey Nathan. The Family in Late Antiquity: The Rise of Christianity and the Endurance of Tradition (London, 2000). О средневековой мистической традиции, к которой относились Ориген, св. Бернар и Маргарита Поретанская, см.: Bernard McGinn, ed. The Essential Writings of Christian Mysticism (New York, 2006). В более масштабном контексте эта тема представлена в работе: Harvey D. Egan, Soundings in the Christian Mystical Tradition (Collegeville, 2010). Фигура Данте компетентно и проницательно описана в монографии: Marco Santagata. Dante: The Story of His Life, trans. Richard Dixon (Cambridge, 2016). Отношения между родителями и детьми в XVIII веке рассмотрены в книге: Joanne Bailey. Parenting in England, 1760–1830: Emotion, Identity, and Generations (Oxford, 2012).
Глава 3. Обязательство
Римские браки с женской точки зрения анализируются в работе: Susan Treggiari. Terentia, Tullia and Publia: The Women of Cicero’s Family (London, 2007). Об иудейских истоках посланий св. Павла см.: David Instone-Brewer. Divorce and Remarriage in the Bible: The Social and Literary Context (Grand Rapids, 2002). Важнейшая работа о браке в Средневековье — James A. Brundage. Law, Sex, and Christian Society in Medieval Europe (Chicago, 1987). Об изменении теоретических представлений о христианском браке см.: John Witte, Jr. From Sacrament to Contract: Marriage, Religion, and Law in the Western Tradition (2nd edn. Louisville, 2012). Любовные письма и символы в Англии XVIII века рассмотрены в работе: Sally Holloway. The Game of Love in Georgian England: Courtship, Emotions, and Material Culture (Oxford, 2019). О роли любовных писем в жизни и литературе Франции см.: Katharine Ann Jensen. Writing Love: Letters, Women, and the Novel in France, 1605–1776 (Carbondale, 1995). Тема обязательств XIX века рассматривается в труде: Michael Grossberg. Governing the Hearth: Law and the Family in the Nineteenth-Century America (Chapel Hill, 1985). Требованиям любви в Англии ХX века посвящена работа: Claire Langhamer. The English in Love: The Intimate Story of an Emotional Revolution (Oxford, 2013). О неопределенности любви в наши дни, иллюзии обретения верного «контракта» и о том, как с этим справляться, см.: Eva Illouz. The End of Love: A Sociology of Negative Relations (Oxford, 2019).
Глава 4. Одержимость
О средневековом провансальском обществе см. монографию: Fredric L. Cheyette. Ermengard of Narbonne and the World of Troubadours (Ithaca; New York, 2001). Нетривиальное рассмотрение любви и желания в трех средневековых культурах присутствует в книге: William M. Reddy. The Making of Romantic Love: Longing and Sexuality in Europe, South Asia, and Japan, 900–1200 CE (Chicago, 2012). Идея облагораживающей любви в западной культуре прослеживается в работе: C. Stephen Jaeger. Ennobling Love: In Search of a Lost Sensibility (Philadelphia, 1999). Дарвинистский подход к одержимости любовью представлен в труде: Helen Fisher. Why We Love: The Nature and Chemistry of Romantic Love (New York, 2004) (рус. пер.: Фишер Х. Почему мы любим: Природа и химия романтической любви. М., 2013). В художественной романной форме современная любовь, которая губит, становится навязчивой идеей, а затем начинается вновь, изображена в: Elena Ferrante. The Day of Abandonment / Transl. by Ann Goldstein (New York, 2005).
Глава 5. Ненасытность
О ненасытной любви в античном мире см.: Thomas K. Hubbard, ed. A Companion to Greek and Roman Sexualities (Hoboken; New York, 2014). Венецианский мир Аретино подробно описан в работе: Guido Ruggiero. Blinding Passions: Tales of Magic, Marriage, and Power at the End of the Renaissance (New York, 1993). О важной роли романов в формировании фантазий о любви см.: Ruth Perry. Women, Letters, and the Novel (New York, 1980). Влияние философии Локка на Клеланда рассматривается в статье: Jad Smith. Now Fanny Comes to Know: Sensation, Sexuality, and the Epistemology of the Closet in Cleland’s Memoirs // The Eighteenth Century. 2003. Vol. 44/2–3. Р. 183–202. Взаимосвязанные истории Фауста и Дон Жуана рассмотрены в: Elizabeth M. Butler. The Fortunes of Faust (University Park, 1998). К многочисленным ранним версиям сюжета о Дон Жуане относятся пьеса Мольера (bit.ly3b39EMm) и опера Джузеппе Гаццаниги с либретто Джованни Бертати (bit.ly/3bc2q8X).
Список иллюстраций
Ил. 1. Св. Сергий и св. Вакх. Икона, 28,5×42 см, Византия, VII в. Киев, Национальный музей искусств им. Богдана и Варвары Ханенко, инв. № 111 KK. Фото В. Андреева
Святые воители Сергий и Вакх были лучшими друзьями, которые, по утверждению автора их жития, не разлучались друг с другом. На этой иконе нимбы двух святых и Христа образуют золотую цепь, объединяющую их в любви в соответствии с представлениями Блаженного Августина, который провозгласил тройственный характер дружбы.
Ил. 2. Инициал ветхозаветной книги Бытия. Манускрипт, ок. 1263. Biblia Veteris Testamenti, Bayerische Staatsbibliothek München, Clm. 28169, fol. 5r.
Поразительный пустой круг чуть ниже изображения Бога означает Ничто, которое существовало отдельно от Бога в момент, предшествовавший Творению. Уничтоженная душа в «Зеркале» Маргариты Поретанской замыслена как то самое небытие, в которое может изливаться Божественная Любовь.
Ил. 3. Шкатулка для обручальных колец с изображением аллегорических фигур Любви, пускающих стрелы из лука, ок. 1325–1350 © Rogers Fund and The Cloisters Collection, by exchange, 1950. The Metropolitan Museum of Art (New York)
Стрела, которую выпускает Госпожа Любовь, попадает в цель на пластине слева, а справа влюбленный демонстрирует ей свое раненое сердце. В эпоху высокого Средневековья женихи посылали подобные шкатулки своим будущим невестам. Этот предмет символизировал ожидание влюбленности с первого взгляда в ситуации, когда договоренность о браке, несомненно, уже существовала, но двое еще не видели друг друга.
ebooksa