— Сегодня? — спросил горбун дрожащим голосом.
— Сегодня, вот недавно!
Ужас обезобразил лицо горбуна. Он опять принялся торопливо считать по пальцам и соображать, а Тульчинов и башмачник с недоумением наблюдали судорожные его движения, не спуская глаз с его бледного лица. Больше минуты длилось молчание.
— Так ее нет ни дома, ни у Кирпичовой? — наконец спросил горбун.
— Нет, нет! — сказал башмачник. — Полно притворяться! Ты сам лучше знаешь, где она. Говори же! выпусти ее.
И он метался около горбуна с своими вопросами, хватал его за плечи, повертывал, стараясь заставить говорить. Но горбун не отвечал ему, не защищался, не отталкивал его. Выражение ужаса до высочайшей степени возросло в лице его; он как будто обезумел и бессмысленно озирался кругом, широко раскрыв свои большие глаза.
— Где же, где же она? — отчаянно повторял башмачник, продолжая тормошить его.
— Где, где? — наконец с бешенством сказал горбун, оттолкнув его прочь. — Тебе очень хочется знать?.. на том свете!
— Она умерла? — спросил Тульчинов.
— Ты убил ее? — воскликнул башмачник и кинулся к горбуну; но силы ему изменили, он пошатнулся и чуть не упал.
Поддержав и уложив бесчувственного башмачника, Тульчинов, сильно встревоженный, обратился к горбуну.
— Что ты сделал с несчастной девушкой? — спросил он.
Горбун не отвечал. Он схватил свечу и пристально осмотрел комнату: подходил к каждому углу, заглянул под диван; потом перешел в другую комнату и так же пристально осмотрел ее; потом осмотрел и третью. Тульчинов следовал за ним. Наконец пришли они в ту комнату, где незадолго горбун старался соблазнить Полиньку своими сокровищами. Здесь было все еще в большем беспорядке, чем оставил он тогда: крышки сундуков подняты, дорогие меха и шубы разбросаны по полу, кипы книг стащены на середину.
— Ищите, ищите! — кричал горбун Тульчинову, расхаживая между сундуками, стряхивая шубы, раздвигая кипы книг.
— Нет, — наконец сказал он слабым, отчаянным голосом. — Нигде нет…
Он прислонился к высокой кипе книг и тяжело дышал.
— Значит, ты спрятал ее в другом месте? — сказал Тульчинов, приближаясь к нему.
Горбун вздрогнул.
— Вы мне не верите? — сказал он с упреком. — Правда, я ничем не заслужил вашей доверенности! Я всегда стоял в таком положении, в котором удобно снискивать только презрение.
Тульчинов с удивлением слушал горбуна: он, казалось, не ждал от него ничего подобного. Но голос горбуна вдруг перервался. Он, видимо, изнемог и едва держался на ногах.