— Извольте, хоть сто раз! — весело отвечала пленница.
— Ну, значит, что вы меня обманете, если так охотно согласились.
— Зачем мне вас обманывать! я это со страху сказала: боюсь, что меня накажут… вам не стыдно и не жаль будет меня? — вкрадчиво, жалобным голосом спросила пленница.
Граблин пожал плечами.
— Знаете ли что, — отвечал он, — вы обманули меня: вам не двенадцать лет!
Пленница молчала.
— Хотите, я выпущу вас, только просуньте мне вашу ручку, чтоб я мог на нее посмотреть и поцеловать ее.
— Ну, что же вы, согласны? а не то, я так целую ночь простою! -
— Стойте, сколько вам угодно, но я не дам вам руку целовать! — отвечала пленница.
— Почему?
— У меня руки грязны!
— Не может быть! — смеясь, сказал Граблин.
— Божусь, и они такие большие, что надо будет весь забор ломать.
— Ну, подставьте губки.
— Тоже не могу: я чернику ела сейчас! — смеясь отвечала пленница.
— Вы просто смеетесь надо мною! — сердито сказал Граблин и, потянув к себе косу, продолжал: — Ну если вы не хотите мне дать вашу ручку поцеловать, так я буду целовать вашу косу.
— Целуйте, сколько душе угодно: они у меня подвязные.
— Не может быть! в ваши лета вам не позволили бы подвязных кос носить.
— Мне все позволяют, что я хочу делать!
— Но я уверен, что вам не позволяют таких шалостей делать, как вы сейчас со мною сделали.