Пленница молчала.
— Что же вы не отвечаете?
— Она сердита на вас и не хочет с вами говорить! — заметила Соня, появившаяся опять на заборе.
В ее лице столько было лукавства, что Граблин невольно огляделся кругом, нет ли какой западни,
— Ты жаловаться ходила?
— Кому? за что?
— На меня!
— Вот еще! я ходила кофей пить.
— Вы далеко живете? — спросила пленница Граблина.
— Далеко-с! — отвечал Граблин.
Соня засмеялась и, указывая на окна его, сказала:
— Вон, вон его окны, где старуха смотрит.
Граблин быстро повернул голову посмотреть на мать; в то самое время раздался легкий звук ножниц и за ним сильный порыв смеху.
У Граблина в руках остался кончик косы с голубой лентой.
Соня и пленница с визгом исчезли. Граблин стал смотреть в щелку забора, но густые кусты акации мешали ему что-нибудь видеть в саду.
Долго еще Граблин стоял у забора, насторожив ухо, в ожидании, не услышит ли опять веселого смеха и звучного голоса своей ускользнувшей пленницы. Но ожидание было напрасно.
Старуха мать, смотревшая в окно, окликнула своего сына, который, сам не зная отчего, покраснел и побежал домой, совершенно забыв о своем намерении прогуляться.
— Что это ты в чужой сад смотрел? — такими словами встретила его старушка.
— Да там кто-то шалит, так я хотел… — запинаясь, отвечал Граблин.
— Я тоже заметила: моих цыплят заманивают; вчера одного принесли от них: говорят, барыня принесла.