– Что ты там увидела? – У Фабьена затрясся перевязанный подбородок. – Там кто-то стоит? Там кто-то есть, Ирен? Это человек, их двое? Кто там, чёрт возьми?
– Там есть колокол?
– Что?
– Там есть часовня, Фабьен?
– Ну естественно, есть, – он тяжело выдохнул, – она всегда там была.
– И ты тоже слышишь его?
– Кого?
– Колокол.
– Я не понимаю…
– Ты слышишь, как звонит колокол?
– Ирен, – Фабьен подошёл ко мне и обнял за плечи. Как же он был ей противен; я чувствовал, как она ненавидит его. – Ирен, ты тоже сходишь с ума, – говорил он быстрым шёпотом, – как и доктор, как и все мы… В этом доме что-то происходит, я давно это понял, но никто не слушает меня…
– О чём ты говоришь, Фабьен?
– Колокол, часовня… Они давно заброшены, Ирен!
– Что? – Я не верил своим ушам.
– Там никого нет, дорогая. И ты не можешь ничего слышать.
– Но колокол, он же звонил два дня назад, – не выдержал я. – И до этого раньше, он постоянно звонит!
– Я понял, понял, что происходит… – Фабьен схватился за голову и стал отходить назад.
– Понял?
– Да, это всё доктор, – он тряс пальцем, – это твой доктор, Ирен, он чем-то опаивает нас, он скоро сведёт нас с ума… Надо бежать, Ирен, бежать отсюда немедленно! Я всё решил, и на днях мы уедем.
Я не верил, что колокол не звонит, что в церкви никого нет; я уже не слышал, что бормотал этот напуганный старик, тряся своим пеликаньим подбородком.