– То, что должна была, – сказала Леэло. – Идем, вернемся домой.
– Нет. Нужно вывести Ярена, пока не стало слишком поздно.
И тут Леэло заметила, что поднимается ветер. Надвигался шторм, и Ярен попадет в него, если не поспешит.
– Быстрее, – настаивала Фиона, подталкивая их к лодке. Верхушки сосен яростно раскачивались над головами, и острые капли дождя хлестали Леэло по лицу.
– Что происходит?
– Лес, – прошептала Фиона. – Надеялась, он не заметит…
– Что это значит?
– Просто садись в лодку. Быстрее, пока не поздно.
Осознание нахлынуло на Леэло, такое же холодное и неприятное, как дождь.
– Ты имеешь в виду не шторм, да?
Лицо Фионы было в разводах от слез и дождя.
– Не только озеро держит нас здесь, Леэло. Мы не можем покинуть Эндлу. Лес не позволит. Может, раньше он был обычным Блуждающим Лесом, но сейчас стал настоящим чудовищем, разросшись и набравшись сил на эндланской крови. Вот почему я не могла уехать с Найджелом, даже если бы взяла тебя с собой. Особенно если бы взяла тебя. Мы растим вас, убеждая, что Лес нужен нам для защиты, но все как раз наоборот.
Леэло повернулась к Ярену:
– Ты должен идти. Возможно, это твой единственный шанс.
– Я не уйду без тебя. Кроме того, если твоя мама права, остров меня не отпустит. – Он сжал ее руки, вздрогнув от прикосновения к ранам на запястьях. – Может, поэтому волк привел меня на Эндлу. Может, он каким-то образом знал, что мое место здесь.
Их взгляды встретились, и на мгновение мир вокруг исчез. Она едва не потеряла Ярена, и было трудно поверить, что он все еще здесь, с ней. Леэло встала на цыпочки и нежно поцеловала его, убеждаясь, что это не сон.
Она отстранилась и окинула Лес взглядом. Когда-то она верила, что нет ничего важнее этого места. Ради него она позволила изгнать собственного брата и едва не потеряла Ярена. Но ложь, опутывающая ее семнадцать лет, сменилась пониманием.
Леэло осознала, что важно лишь одно – любить и быть любимой. Это была единственная, истинная магия. И ей не хотелось жить в мире, где эту магию подавляют. Первые эндланцы, возможно, и пожертвовали свободой ради безопасности, но они дали потомкам выбор. Никто не должен прощаться с любимым ребенком. Никто не должен выбирать между свободой и жизнью.
– Я люблю тебя и не хочу потерять. Но ты