За шиворот будто просыпалась тележка колючих металлических снежинок, промораживая и царапая одновременно.
Дож умел быть страшным. Если хотел этого.
Мгновение — и все исчезло. Он снова взглянул на меня совершенно обычными глазами. Цвета крови.
— Тебе не стоит бояться, — проговорил он мягко, и вдруг протянул руку и положил на мою ладонь, что, как оказалось, крепко вцепилась в подлокотник кресла. — Тебе никто не причинит вред.
Горячее прикосновение было волшебным. В месте, где его пальцы коснулись моей кожи, под ней словно заплясали искры. Они поднимались все выше и выше по руке, пока не распространились по всему телу, сбивая дыхание, вызывая улыбку на губах.
И я вдруг поняла, что мне и впрямь стало спокойнее. Казалось, что императору подвластно все на свете, и рядом с ним мне не страшно ничего. Даже огонь, которого я так боялась. Ведь он сам был огнем.
Но в воспоминания вдруг вторглась непрошенная мысль, сережки в ушах качнулись, перед глазами на миг вспыхнула кровавая пелена с глазами Эдуарда Церра, как тогда, в купальнях.
К счастью, сейчас это было не видение, а лишь память о нем. Но и это изрядно выбивало из нормального состояния, напоминая, что есть еще в этой жизни то, чего я боюсь.
— Кто это? — резко сощурился Сициан, и его красивое лицо приобрело жесткое выражение.
Я вздрогнула, мигом вспоминая, что император умеет читать мысли.
— Я не уверена, — ответила хрипло. — Знаю только, что в городе появился маньяк, убивающий чарогниц. И мне кажется, что я вижу его в своих видениях.
— Ты обладаешь даром предвидения?
Алые глаза дожа распахнулись, и на миг он перевел задумчивый взгляд в пустую тарелку. Он тоже ничего не ел, как и я.
Зато бокал его был полон, и он не переминул одним глотком осушить половину.
— Это большая редкость, — добавил он.
— Я не лгу, — нахмурилась я тогда. — И понятия не имею, обладаю я предвидением или нет. Просто уже два раза мне являлись кровавые видения, в которых я видела глаза одного знакомого… маньяка.
А потом я рассказала Сициану все, что случилось со мной за последнее время. Умолчав только о том, что в купальнях я была не одна, а с морским эмиром.
Какая ему разница, правда?..
— Я и не думаю, что ты лжешь, — покачал головой Сициан, и его пальцы на моей кисти мягко погладили кожу.
Я заставила себя не жмуриться от удовольствия. По нервам будто стреляли мелкой дробью.