– Тогда где? Говори, иначе…
– Послушай, милый князь, ты полагаешь, что я буду настолько глуп, чтобы выдать тебе секрет, с помощью которого сдерживаю тебя? Ты любишь малютку…
– Замолчи! – вне себя воскликнул Сернин. – Я запрещаю тебе…
– Что дальше? Это, выходит, бесчестье? Но мне она очень нравится, и я даже пошел на риск…
Он не закончил фразы, испугавшись страшного гнева Сернина, гнева, с трудом сдерживаемого, безмолвного, исказившего черты князя.
Они долго смотрели друг на друга, каждый искал слабую точку противника. Под конец Сернин подошел вплотную и четким голосом человека, который скорее угрожает, нежели предлагает соглашение, произнес:
– Послушай меня. Помнишь предложение о сотрудничестве, которое ты мне сделал? Дело Кессельбаха на двоих… действовать сообща… поделить барыши… Я отказался… Теперь я согласен…
– Слишком поздно.
– Подожди. Я соглашаюсь на большее: я отхожу от дела… Я ни во что не вмешиваюсь… ты получишь все… При надобности я помогу тебе.
– Условие?
– Скажи мне, где находится Женевьева?
Тот пожал плечами.
– Ты заговариваешься, Люпен. Это меня удручает… В твоем-то возрасте…
И снова молчание между двумя врагами, молчание страшное.
Барон усмехнулся:
– А все-таки это чертовское удовольствие, видеть, как ты канючишь, выпрашивая милостыню. Послушай, у меня такое ощущение, будто простой солдат дубасит сейчас своего генерала.
– Дурак, – прошептал Сернин.
– Князь, сегодня вечером я пришлю к тебе моих секундантов… если ты еще будешь пребывать на этом свете.
– Дурак! – повторил Сернин с бесконечным презрением.
– Ты предпочитаешь покончить с этим прямо сейчас? Будь по-твоему, князь, пришел твой последний час. Можешь препоручить свою душу Господу. Ты улыбаешься? Напрасно. У меня перед тобой огромное преимущество: я убиваю… при надобности…