813

Железная калитка поддалась. Послышался скрежет петель.

– Дать схватить себя, это я допускаю, – продолжал Сернин, – но самому протягивать руки в наручники, это чересчур глупо. Послушай, не упрямься. Говори и беги.

– А ты?

– Я остаюсь. Чего мне бояться?

– Взгляни.

Барон указал ему на щель в ставне. Сернин приложил к ней глаз и отскочил.

– Ах, бандит, ты тоже, тоже выдал меня! Там их не десять, Вебер привел с собой пятьдесят, сто, двести человек…

Барон откровенно смеялся:

– А если их столько, значит, речь, безусловно, идет об Арсене Люпене? Для меня хватало и полдюжины.

– Ты предупредил полицию?

– Да.

– Какое доказательство ты привел?

– Твое имя… Поль Сернин, то есть Арсен Люпен.

– И ты сам об этом догадался, сам?.. О том, о чем никто ни разу не подумал? Да будет тебе! Признайся, это опять все тот, убийца.

Князь смотрел в щелку. Множество полицейских окружили виллу, и теперь удары сокрушали входную дверь.

Необходимо было подумать либо об отступлении, либо о выполнении задуманного им плана. Но удалиться, хотя бы на мгновение, это значило оставить Альтенхайма, а кто мог поручиться, что в распоряжении барона не было другого выхода, чтобы бежать? Эта мысль потрясла Сернина. Свободный барон! Барон, вольный вернуться к Женевьеве и мучить ее, и подчинить своей постыдной любви!

Стесненный в своих намерениях, вынужденный быстро импровизировать и при этом учитывать опасность, которой подвергалась Женевьева, Сернин какое-то время пребывал в жестокой нерешительности. Пристально глядя в глаза барона, он хотел бы вырвать его секрет и уйти, но больше не пытался переубедить его, любое слово казалось теперь бесполезным. И, не переставая размышлять, князь задавался вопросом, каковы были мысли барона и его средства, на чем основывалась его надежда на спасение. Окованная железом дверь в прихожую, хотя и крепко запертая на засовы, начала сотрясаться. Оба мужчины неподвижно стояли перед этой дверью. До них доносился звук голосов, смысл слов.

– Ты, кажется, крепко уверен в себе, – сказал Сернин.

– Еще бы! – воскликнул Альтенхайм, подставив ему подножку, отчего тот упал, а барон обратился в бегство.

Сернин тотчас поднялся, вошел под большой лестницей в маленькую дверь, за которой исчез Альтенхайм, и, кубарем скатившись по каменным ступеням, очутился в подвале.