813

– Конечно, шеф… Здоровенный детина, кожа темная… наверняка южанин…

– Рибейра, – проскрежетал господин Ленорман, – опять он!.. Рибейра, он же Парбери. Ах, разбойник, какая смелость!.. Он испугался старика Стейнвега… и явился забрать его прямо здесь, у меня из-под носа!..

Он в ярости топнул ногой:

– Но, черт возьми, как он узнал, что Стейнвег был тут, вот бандит! Не прошло и четырех часов, как я гонялся за ним в лесах Сен-Кюкюфа… и вот он здесь!.. Откуда он узнал!.. Уж не переселился ли он в мою шкуру?..

Господин Ленорман впал в такую глубокую задумчивость, что казалось, будто он ничего больше не видит и не слышит. Проходившая в этот момент мимо госпожа Кессельбах кивнула ему, а он даже не ответил.

Из оцепенения его вывел звук шагов.

– Наконец-то, это ты, Гурель?

– Это я, шеф, – отвечал запыхавшийся Гурель. – Их было двое. Они прошли этим путем на площадь Дофин. Их дожидался автомобиль. Внутри находились два человека, один – мужчина, одетый в черное, в надвинутой на глаза мягкой шляпе.

– Это он, – прошептал господин Ленорман, – убийца, сообщник Рибейры-Парбери. А другой человек?

– Женщина, женщина без шляпы, вроде как прислуга… и, похоже, красивая, рыжеволосая.

– Как? Ты говоришь, она рыжеволосая?

– Да.

Резко повернувшись, господин Ленорман мигом спустился с лестницы, пересек двор и вышел на набережную Орфевр.

– Стой! – крикнул он.

Запряженная двумя лошадьми открытая коляска удалялась. Это был экипаж госпожи Кессельбах… Кучер услышал окрик и остановился. Господин Ленорман вскочил на подножку.

– Тысяча извинений, мадам, мне необходима ваша помощь. Прошу вашего разрешения сопровождать вас… Однако действовать нам нужно быстро. Гурель, мой автомобиль… Ты его отослал?.. Тогда другой, неважно какой…

Все бросились на поиск. Но прошло не меньше десяти минут, прежде чем нашли автомобиль. Господин Ленорман изнемогал от нетерпения. Госпожа Кессельбах стояла на тротуаре с флаконом нюхательной соли в руке, ее слегка пошатывало.

Наконец они уселись.

– Гурель, сядь рядом с шофером и прямиком в Гарш.

– Ко мне! – изумленно молвила госпожа Кессельбах.