Всё внутри дрожало от тревоги: а ну как… не приведи Инмар!.. Яга даже помелом эту мысль отмахнула, за голову схватилась. Но в тревоге, в тёмном облаке, вилось, как Обыда ни отгоняла: ежели потерялась девчонка, ежели убежала… Не помрёшь ведь, пока новую преемницу не найдёшь. Поживёшь ещё, значит!
– Ягпери, – тяжело дыша, выскочил из-под сосен Кощей. – Захотел Чёртову сосну оживить.
– Пуны́ выро́с, коӵы́ш ньыло́с[86]! – выругалась Обыда, опуская ступу к самой земле. – Залезай, костлявый! Быстрей! Хтоневы там угодья, возьмёт да затянет!
Едва дождавшись, пока Кощей, гремя черепом, заберётся в ступу, рванула с места в дубовую глушь, в хвойную чащу, туда, где пахло пряным, тяжёлым духом хозяина бора.
Сухая сосна, в которую трижды тридцать раз ударила молния, которую топило разлившейся Лозой, под которой моря слёз пролили и люди, и лесной народ, росла у обочины старого тракта. Завернув на пыльную просеку, Обыда замедлила ступу. Кощей, всмотревшись вдаль, мрачно уронил:
– Тут разбойники засады устраивали.
– Тут Нюлэсмурт детей своих женил, – буркнула Обыда, оглядывая бурелом.
– Испортил дорогу, – кивнул Бессмертный. – Ни людям поселиться, ни траве прорасти.
– Не о том заботишься сейчас, батюшка, – выдохнула Обыда, вскинув глаза-кинжалы. – О Ярине думай!
Ступа медленно плыла ниже крон; о борта царапала хвоя. У входа в чащу на суку завела тёмные рулады мелкая птица. Густые ветви лезли в глаза, цепляли рукава и волосы. Осиновая ветка, ожив, жадно потянулась к Обыде, оставила на щеке красный след.
– Карга́н люке́т, муньыло́н люке́т[87], - пробормотала та, и белое сияние охватило ступу. Деревья отшатнулись, сама земля улеглась поглубже, подальше от раскалившегося дна.
– Полегче, матушка, – охнул Кощей, стряхивая с железного плаща бледные огоньки. Обыда не обернулась даже – так и летела вперёд, вытянувшись в струну, вглядываясь в сплетённые на манер ворот дубовые ветви.
– Вон сосна, – вытянув вперёд сухой палец, сказал Кощей.
– А вон и Ягпери! – пророкотала Обыда.
Ступа застыла в воздухе – а потом рванула с места и вмиг оказалась под Чёртовой сосной, почерневшей от слёз и крови. Тонко запела скрипка.
– Мертвец играет, – проговорил Кощей.
– Ягпери мертвецом станет, если с Ярой, Инмар не дай, случилось что, – зазвенело в воздухе.
Обыда и губ не разомкнула, только работала помелом – тонко, умело, будто иглой. Будто иглой… Кощей вгляделся, как рябит вокруг лес, вслушался, как затихли шорохи и птицы, и понял, что и вправду иглой: подшивает явь, на ходу скрадывает расстояние, развешивает по лесу паутины, чтобы не улетел Ягпери, зовёт изо всех сил ученицу…
Тёмный дух бора клубился, обвиваясь вокруг сосны, только соломенная шляпа подпрыгивала на колдобинах вихрей. Закачался лес, заскрипели стволы, из земли полезли со стоном корни. А потом у самой сосны появился зелёный старик с бородой до лаптей. Глаза-бусины криво глядели из бороды, шариками смолы скатывались в мох, нарождались новые.
– Чего надо?
ebooksa