Квазимодо кинулся на помощь бабушке. Остальные жители решили выплеснуть злость на кучку туристов, ведь Могильников-то ушел, потому бояться больше было некого. Лея, увидев трогательный момент, когда старик надевал на руку подарок внучки, выпала из состояния анабиоза, но, видимо зря, потому что в поле ее зрения попали разъяренные морды жителей. В итоге она заревела от страха.
Валенов и Элина попытались образумить толпу, но, увы, тщетно. Сельчане винили туристов, помимо их деяний, ещё и в проделках старика — мол, это они сего динозавра привели в поселок. Дарьян хотел сбежать «под шумок», но его окружили несколько дам, которые, видимо, испытывали к нему личные обиды.
Переполох услышали Тощий и Мюррэй Толстиков, стоявшие у магазинчика кондитера.
— Думаю, Мишка, нужно, спешить. Судя по звукам с поляны, твоим друзьям нужна помощь, — сказал Мюррэй. Он позвал помощника, который часто подменял его на кассе. Из магазинчика вышел молодой человек лет тридцати, рослый, с длинными волосами, то ли монгол, то ли татарин, то ли «монголо-татарин».
— Знакомься, это Игорь, — представил его Мюррэй.
Двое пожали друг другу руки. Тощий кинул за спину рюкзак, в который кондитер с трудом упаковал очень много булочек. Игорь вооружился саперной лопаткой и все трое устремились к поляне, где сельчане праздновали (по крайне мере, хотели праздновать) вторую свадьбу Квазимодо Никифоровича Пушкина.
Приближение кондитера селяне почувствовали за несколько минут до его появления. Характерный запах корицы, которым была пропитана вся его одежда, перебивал любой другой. Мюррэй даже халат, в котором обычно стоит за прилавком, не стал снимать.
На несколько мгновений люди замерли, слышались лишь громкие вздохи злобной бабки, которая разминала ушибленную о сковородку руку. Этот день запомнился всем и особенно бабе Соне, ведь её впервые в жизни кто-то победил. Знал ли старик, что этим действием он остановит тирана? Или унижение бабы Сони произошло по воле случая — просто из-за утерянного маленького подарка внучки? Остаётся загадкой…
— Что у вас тут происходит? — рявкнул кондитер. Его слова прозвучали, как гром среди ясного неба, разом успокоив буйных жителей. Мужики загомонили в ответ… Эмоции — словно все цвета радуги. Слова — одно красноречивее другого. Эмоциональнее всех был Квазимодо. Разумеется, перебивать его никто не стал — все-таки, управляющий поселком. Начал он говорить кратко, но чем дальше повествовал, тем сложнее для восприятия становились его фразы… В конце — концов, чувства и коньяк совсем затуманили его мозг, Квазимодо говорил все быстрее и быстрее, пережевывая фразы, как кусок шашлыка. Тогда бабка вмешалась и рассказала все сама. А затем вынесла вердикт, что после очередного срыва торжества туристы из поселка — ни ногой, пока не загладят вину самой грязной работой, а если учесть, что они привели в поселок чудаковатого деда, то про свой поход они просто могут забыть. Егерю Франку Эйнштейну будет дана команда патрулировать лес и стрелять на поражение. В общем, теперь жители были настроены крайне агрессивно.
Но Мюррей был мастером шантажа. Он мягко намекнул, что ограничит доступность булочек для поселка, попутно забросив в головы селянам мысль, что давненько он не поднимал цену на свои изделия. Этого оказалось достаточно, чтобы снять все вопросы. Осталось только попросить монголо-татарского Игоря проводить туристов в лагерь.
— Но как же егерь? — осторожно напомнил Мюррею Тощий.
— Я ему в рогалик вместо сахарной пудры слабительное насыпал, — шепнул ему кондитер и подмигнул: — Ступайте! — кивнул он туристам, затем повернулся к Квазимодо: — Все вы, Пушкины, одинаковые! У вас вечные проблемы с женщинами… Ну или из-за женщин!
Затем Мюррей с Тощим обнялись, пожелали друг другу удачи и туристы, наконец, покинули территорию поселка Закусь, оставив за собой разъяренных, недовольных, и в то же время отчаявшихся от безвыходности жителей. Ведь лишиться булочек Толстикова боялись даже местные хулиганы.
За пределами поселка…
Некоторое время туристы шли молча. Валенов шагал рядом с монголо-татарским Игорем, погруженный в думы. Кира была расстроена тем, что в поселке было столько возможностей подраться, но ни одну из них ей так и не удалось за хвост поймать. Она же и нарушила общее молчание, задав несколько вопросов Игорю, но ответов не услышала. Игорь притворился, что по-русски не понимает ни слова. Все снова замолчали.
А Лея наблюдала за тем, как Худогубкин уплетает уже третью булочку Мюррэя, ни с кем, при этом, не поделившись. Впрочем, Мишка даже не подумал о том, что нужно предложить товарищам сладкий перекус. Он шёл в хорошем настроении после встречи со старым другом и улыбался. Однако, эйфория его продолжалась недолго. Миша заметил недовольный взгляд Элины. Предложил ей булочку, но та отвернулась и фыркнула: «Спасибо, я откажусь. Грибов твоих ночных хватило. Всем».
Тощий замедлил шаг. Перестал жевать и вскоре подавился куском булки. Вспомнил, бедолага, что виновником последних событий, в которые попала группа, был именно он. Остановился, переполненный эмоциями, уронил булочку.
Подошел Дарьян, нагло вытащил из рюкзака Тощего плюшку, молча кивнул и пошел дальше.
Эдкевич опять пропал. Точнее, он никуда и не пошел, остался в поселке. Мало того, что его вспомнить никто из участников похода не мог, так еще и на торжестве Квазимодо Пушкина никто из жителей Закуса не обратил на него, как на представителя дикарей — никакого внимания! В общем, Эдкевич решил смириться с данным фактом, грустить не стал, присел с краю за стол и вдоволь наелся. Когда жители, наконец, успокоились окончательно и продолжили праздновать свадьбу, Эдкевич принялся фотографировать всех и вся. Веселился и вскоре снова потерял свою камеру…
Юлиана шла в лагерь, обнимая себя за плечи, и ворчала, подрагивая одновременно от холода и от так называемого ужаса, что она испытала от встречи с сельчанами. Если бы не Тощий и его друг кондитер… Ворчание её, в конце — концов, разозлило Киру, она сделала ей замечание, Юлиана ответила. Кира — мастер спорта по боксу, Юля — мастер спорта по конфликтам. Кровь вскипела у них почти одновременно. Юля набросилась на Киру, вцепилась ей в волосы, повалила с криками на землю. Если Лея на все конфликты обычно реагировала слезами, то сейчас она не отреагировала на потасовку между девушками вовсе. Все её внимание было сосредоточено на Тощем, который шел грустный, опустив плечи. Лея не выдержала, забыв все свои обиды, тихонечко подошла к Худогубкину, и, сцепив руки замочком перед собой, осторожно спросила: «Мишенька, может, я могу тебе чем-нибудь помочь?»
ebooksa