— А мы как раз и приехали из Будапешта разъяснить людям, что оно и как. И выходит, выпало нам, Митро, тебе первому это рассказать, — улыбаясь, говорю я этому Молдавчуку. — Так что ты, человече, можешь сказать себе, что тебе повезло. И мы себе это скажем. Только с поезда сошли и уже можем свою агитацию вести. Но сначала хотим знать больше, что там у вас получилось, как вы управлялись, когда Австрия развалилась. Тогда будем знать, что на это говорить.
И пока эта длинная мукачевская улица от станции к центру города тянулась, Молдавчук рассказал нам, как все у них вышло.
Когда вернулся он с фронта в свое село, тут уже молва шла по всем горам — о том, как народ хочет дальше жить.
Каждая волна в потоке Лазовщина и в Черной Тисе словно передавала о том следующей, листок говорил листку, птица — птице, чтоб летели, разлетались, чтобы доносили горами, долами, лесами и ущельями до каждого сердца, что цисаря уже нет. И ветер тоже нес эту весть на самые высокие кручи в далекие хижины, и бубен о том же звенел.
Это было в конце восемнадцатого года, когда осень так расцветила горы вокруг, чтоб люди на всю жизнь запомнили, какой день настает в их жизни. Нет уже цисарского права! Но какое же, какое должно прийти взамен?
Он собрал парней, что вернулись из войска. И они в один голос сказали: «Чтобы в жизни человеческой была красота и правда, надо прежде всего выгнать с гуцульской земли всяких панов, нотарей и жандармов».
К такому доброму делу хлопцев с ружьями все больше пристает. А кое-кто из панов и нотарей, как услышали про такое, сами бросились наутек.
Не удерете — побьем вас здесь. А все земли, леса и полонины панские и кинчтарские меж людьми поделим. Так должно быть, этого народ хочет. И это уже сделано в России. Сам Ленин стоит там у этого дела. Так почему бы не сделать такого и здесь.
Но видит Молдавчук, что к этому народному движению в их селе руку протягивают богатые хозяева, такие, как Климпуши и Кочуряки.
«Будем создавать с вами свою Гуцульскую республику», — объявили они.
Как это? Да ведь Молдавчук и все такие, как он, спину гнули у них, а теперь пойдут с ними в одной паре? Да ведь они на людском труде и разжились. Не хотим, чтобы Климпуши и Кочуряки в то дело свой нос совали. Мадьярское панство выгоняем и своего нам не надо.
А Молдавчуку на эту речь его родич и некоторые другие люди такое говорят: «Главное сейчас — от мадьярщины избавиться. А Климпуши и Кочуряки тоже этого хотят. И они люди ученые. А вы что? Знаете, как в лесу дерево раскряжевывать, овец пасти, плоты спускать и ружье держать. Как будете без таких, как Климпуши, управляться, канцелярии свои вести? И не под силу нам сейчас расправиться с мадьярскими панами, жандармами и со своими разбогатевшими хозяйчиками. Но есть у нас о том своя думка. А пока надо делать, что можем, что удастся. Свет еще не кончается, на все придет свое время».
Слушают такое хлопцы, а сами еще не сообразят никак, куда Климпуши и Кочуряки могут это дело повернуть. Не так ли, как позднее сделали панки Бращайки в Хусте?
Люди, что съехались со всего Закарпатья на то вече, в один голос говорили: хотим со своими братьями, с Украиной воссоединиться. И имели в виду ту Украину, которую Ленин провозгласил. А они понаписывали в протоколе, как сами хотели.
И не в Киев, освобожденный большевиками, поехали отвозить эту народную мольбу. Тех выборных, что должны были волю закарпатского люда передать, Бращайки всяким обманом отвезли в Станислав к панам Голубовичам и Петрушевичам. «Просим, берите, соединяйте нас с Галичиной».
Так оно и вышло, так и обернулось.
Но разве ясиньские хлопцы могли постичь своим взором, как получится дальше с маленькой Гуцульской республикой. А она уже набирает свое войско, и хлопцы уже там. Как взяли ружья в руки, то знают, что они на панов, на нотарей и мадьярских жандармов. И к этому у них есть охота, и это им удается.
И тут железнодорожники привезли слух, что в Ужгороде объявилась какая-то «Народная рада».
Хотите знать, что это такое? Это съехались попы да всякие интеллигентики и понаписали, что должна быть Подкарпатская Русь в границах венгерской державы.
А мы этого не хотим. Киеву, Украине отдаем свои голоса. Хотим, чтобы земли наши все в одну сошлись. До каких пор нам жить то под одними панами, то под другими. И своих не хотим. Мы за то, чтобы не было на нашей земле ни графов, ни панов, ни большого, ни малого хозяйчика. Чтобы все земли, все пастбища, вся сенокосная земля, горы, леса и полонины каждому рабочему человеку есть давали. А там, где попы и разные писари поганые правду загубили и так учинили, что полонины, принадлежавшие простому люду, отошли в загребущие руки, надо эту потерянную правду разыскать и вернуть в хижины, тем затуманенным беднякам, у кого ее отобрали. И наше право будет не для тех, кто растил свое брюхо на труде бедняка. Но будут ли за это стоять «Народная рада» и губернатор Русской Крайны Августин Штефан?