Трамвай «Желание» (сборник)

Стэнли. Как только зазвонит телефон и мне скажут: «У вас родился сын!» – тут же раздеру ее в клочья и вывешу флаги! (Размахивает в воздухе переливающейся всеми цветами радуги пижамной курткой.) Сегодня, по-моему, нам с вами обоим есть от чего занестись. (Перекинул пижаму на руки, уходит на кухню.)

Бланш. Как подумаю, что это будет за блаженство снова иметь возможность оставаться наедине с собой – готова заплакать от счастья!

Стэнли. А ваш миллионер из Далласа, он-то где же будет – так и предоставит вас самой себе?

Бланш. У нас с ним будет совсем не то, что у вас на уме. Этот человек – джентльмен и уважает меня. (Лихорадочно импровизируя.) Ему недостает меня, общения со мной. От великого богатства иной раз так одиноко. А образованная женщина, интеллигентная, воспитанная, может наполнить жизнь мужчины таким богатым содержанием. У меня есть все для этого, в избытке, могу дарить щедрой рукой и – не обеднею. Красота – недолговечна. Преходящее достояние! А красота духовная, блеск ума, душевная тонкость – и всем этим я наделена – не меркнут, не идут на убыль, а растут. С годами их только прибывает! Ну, не смешно ли… и меня-то – меня – еще называют человеком без средств. Это когда в моем сердце заперты такие сокровища… (Всхлипнув.) По-моему, так я очень, очень богата. Но я вела себя глупо… метала бисер перед свиньями.

Стэнли. Свиньями? Х-ха!

Бланш. Да, свиньями. Свиньями! Я имею в виду не только вас, но и вашего дружка, мистера Митчелла. Он тут заходил ко мне! Хватило наглости явиться прямо в спецовке. И пересказывать мне все эти мерзости, подлейшее злопыхательство, которого он набрался от вас! Ничего, я ему выправила подорожную по всем правилам…

Стэнли. Да ну?.. Х-ха!

Бланш. Но он тут же и вернулся. Пришел с корзиной роз выпрашивать прощения. Умолял простить его! Но не все прощается… Сознательной, заранее обдуманной жестокости нет прощения. Преднамеренная жестокость, по-моему, – единственный грех, которому нет никаких оправданий, и единственный грех, в котором я еще ни разу не была повинна. Вот это я ему и выложила. Я сказала: «Благодарю вас, но величайшей глупостью с моей стороны было думать, что мы вообще можем хоть в чем-то подойти друг другу. Слишком уж по-разному сложилась жизнь у каждого из нас. Слишком уж чужды вы мне, а я вам и по происхождению, и по образу мышления. Надо быть реалистом и смотреть на все это прямо. Так что прощайте, друг мой, и простите! Не будем помнить друг другу зла и…»

Стэнли. Все это было еще до телеграммы вашего нефтяного миллионера из Техаса или уже после?

Бланш. Какой еще телеграммы?.. Нет, нет… после! В сущности говоря, телеграмма пришла, как раз когда…

Стэнли. В сущности-то говоря, никакой телеграммы не было и в помине.

Бланш. О-о!..

Стэнли. А этого вашего миллионера просто не существует! Да и Митч не возвращался к вам с розами, потому что я знаю, где он сейчас…

Бланш. О!

Стэнли. И все это одно только ваше воображение, чтоб его черт побрал!

Бланш. О!

Стэнли. Одно только вранье, дурацкие выверты, кривлянье!

Бланш. О!

Стэнли. Да посмотрели бы только на себя! Видели бы вы себя в своих паршивых обносках… словно ряженая на Святках! – разжилась напрокат этим тряпьем у какого-то дерьмового старьевщика… Да еще и эту дурацкую корону нахлобучила! – царицей вообразила себя, что ли?

Бланш. О-о… Боже мой!