Тринадцать

Она даже вывесила мой вулкан на доску в классе, чтобы все видели. Потом она дала нам новое задание.

– На этой неделе, мои будущие художники, – сказала она, перебрасывая через плечо свою длинную косу, – вашим заданием будет нарисовать животное. Любое животное, какое захотите.

Я потеребила свои три серёжки.

Я предположила, что другие ученики нарисуют птиц. Во всяком случае, именно это нарисовала бы Эмма Дэвис. Она нарисовала бы парящего орла или планирующего по небу ястреба.

Пока все доставали бумагу и карандаши и приступали к работе, я выжидала. Когда мои одноклассники углубились в свои рисунки, я встала и пошла к точилке для карандашей. По дороге я заглядывала всем через плечо.

И конечно же, Оливия Гонсалес, моя соседка по парте, рисовала сокола.

Эмма Грин работала над чайкой.

Дилан Джонсон, сидевший у окна, пририсовывал длинный клюв колибри.

Стоя у точилки, я задумалась.

Что бы нарисовала единственная в своём роде Сапфира Дэвис?

В этот момент по стене пробежал жирный паук. Я отпрыгнула. Все были так заняты своими рисунками, что никто, кроме меня, не заметил паука.

Никто, кроме меня.

Так мне и пришла эта идея.

Идея для художественного проекта, который действительно будет единственным в своём роде.

* * *

Я решила нарисовать не одного паука, а трёх. Как мои серёжки. Все остальные рисовали только одно животное прямо посередине листа.

Но я могла отличиться.

Я могла бы разместить своих пауков в разных местах на листе. Одного вверху, одного с краю и одного в нижнем углу.

Я нарисовала пауков большими – больше четвертаков. Я нарисовала их висящими на тонкой паутине. Я часами рассматривала изображения пауков на своём телефоне, и мне понадобилось несколько дней, чтобы набросать их странные глаза, крошечные кривые лапки и острые изогнутые жвалы. В итоге мне показалось, что мои пауки получились довольно неплохо.

В конце недели я побарабанила ботинками по полу, откинулась на спинку стула и посмотрела на свой рисунок.

– Жуть, – сказала Оливия Гонсалес. По-моему, она даже сморщилась.