— Вам не тяжело?
— Что вы, — отвечал я, конечно, — с вами мне легко. Хоть ступай вокруг экватора. Пешком да с этаким приятным грузом.
Она оттягивала ремень с удвоенным рвением, совсем меня накренив набок, и пот бежал с меня ручьями.
Так она заложила краеугольный камень, а потом построила сложную систему внимания и забот. И неудобство было только в том, что часто ее хлопоты выходили как-то невпопад, напоминая медвежьи услуги…
Под окном сухо зашуршало. Кто-то шелестел травой, стараясь ступать осторожно, но дышал шумно, как старый маневровый паровоз. Я привстал, подкрался ко второму окну и заметил острые лопатки балерины. Она стояла ко мне спиной и подглядывала в окно. Стекла бликовали, в комнате был полумрак, и ей приходилось трудно.
— Не стесняйтесь. Милости просим, — сказал я, пошире распахивая рамы. — А, хотите, можно и в двери, — разрешил я хлебосольно.
— Не стоит, не буду мешать. Я только предложить огурчик, — ответила она.
Она перешла к моему окну.
— Пожалуй, обойдусь, спасибо.
Я загородил стол. Она шагнула влево, но я опять сменил позицию.
— В общем, если что, смотрите. Огурчики высший сорт! Корнишоны, — похвалила она, отступая за кусты.
— Я примитивен. Закусываю сырой водой! — крикнул я, вылезая из окна по пояс.
— Вода тоже неплохая закуска. Содержит минералы. Но огурчики под водку загляденье! — отозвалась она откуда-то из недр участка.
Я поднял бутылки за горлышко и вынес, как щенят за шкирку. Они покорно висели по сторонам в ожидании судьбы.
Я поискал подходящее место и набрел на зловещий овраг. Он зиял за тыльным ограждением участка и окончательно вымер. Только редкие бледные стебли крапивы росли на теле этого покойника. Да торчали скрюченные щупальца из ржавой проволоки, будто застыли в агонии. Словом, не сыскать могилы надежней, чем эта.
Я твердо расставил ноги, притоптав подошвами траву и, когда все было готово, сделал мощный замах.
Но стоп, сказал я себе. Стоит ли колоть бутылки? К тому же битое стекло опасно для детей. Куда их только не заносит, пострелят, и уж тем более в овраг. Овраг для ребятни заманчив как цирки на Луне.
Тогда я принес из хозяйского сарая совковую лопатку и вырыл ямку поодаль от человеческих дорог, под тем же тыльным забором. Она была прохладной и уютной. Бутылки уместились рядышком, прощально смотрели в небо. Их бока затаенно мерцали, и я залюбовался. Будь его поменьше, дубняка, еще можно было бы что-то придумать, и рюмочка б сейчас в конце концов не помешала, особенно под огурцы из маринада, но…
— Спите, орлы, безмятежно. Что ли вечным сном, — произнес я вместо панихиды и торопливо бросил первый ком, пока не поздно.
— Сейчас вы ни к чему. В неудачное, детки, попали время, — сказал я, уходя и оглядываясь на свежее пятно земли, точно запоминая.