Вокзал был новый, бревенчатый, почти в десяти километрах от города среди березового леса. Кое-где на отрогах сопок гнездились липовые рощи. Железная дорога только проведена, ее строители каким-то чудом сохранили все это.
Нина, внешне спокойная, ходила и смотрела на лес. В нем было что-то вечное, сильное и глубоко родное ей.
Георгий сошел с поезда почти без вещей, но с каким-то новым альбомом.
— А где же твой багаж?
— Картины? Все осталось в Москве.
— Ты поступаешь?
— Нет… Расскажу.
— Будет выставка?
— Да, кое-что у меня обещали взять… А тут московские зарисовки, — сказал он, показывая на альбом и целуя Нину еще раз. Он такой здоровый, сильный, высокий — кажется, стал выше в Москве.
— С успехом?
— Не совсем! Но… пользы много… Пойдем домой пешком. Чемоданчик у меня легкий. Я тебе привез все, что ты просила, чулки купил на Серпуховке, выстоял в очереди, материал на платье в универмаге на Петровке. Я каждое утро ходил в очереди, как на службу, Гагарова мною руководила, а я потом на память рисовал жанровые сцены из московской жизни. Еще типы Островского сохранились, только с современным оттенком.
— Ты у Гагаровых останавливался?
— Нет, у меня был номер в гостинице. Картины поместили в маленьком зале, в одной из комнат Союза и вскоре устроили просмотр. А ты знаешь, кто со мной вместе ехал из Москвы? Барабаш. А туда я ехал в одном вагоне с директором нефтеперегонного завода, и он всю дорогу развлекал анекдотами. Говорит, что только в вагоне отдыхает.
Они шли по дороге, по которой последний раз возвращались зимой, проводив Алису Гагарову. Теперь березники в листве. На горах — синяя зелень елей.
Теперь лес в зелени. На широкой просеке местами пеньки и коряги, потом идет участок чистый, с обнаженной глиной, желтой и яркой. Тут работали лопатами и машинами. Оставленный трактор-каток стоит посреди дороги. Дальше участки мощены. Около глубоких траншей, выкопанных еще в прошлом году, разбросаны огромные цементные звенья будущих канализационных линий.
— Встретила меня Алиса Львовна и представитель Союза. И сразу закрутились московские дела. Они все-таки умеют работать там…
А лес темнел, казалось, что стены берез и лиственниц сдвигались выше. Тут лес не тронут. Сапогов теперь пытался сохранить все для будущего города.
Нине казалось, что она отдыхает душой, сердце ее согревалось. Она шла рядом с любимым и слушала его рассказы. За дни разлуки она привыкла к напряжению. Горько женское одиночество, не дай бог никому.
Длинный летний вечер, когда солнце долго не заходит, кажется, что остановилось.
— Ты знаешь, что случилось со мной в Москве? Я вдруг почувствовал, что когда-нибудь буду жить там. Я люблю здесь все, но мне кажется, что меня там ждет что-то в будущем, я не знаю — что. Может быть, неприятности, — пошутил он.
ebooksa