Прошло несколько дней. Настало седьмое октября, день святого Сергия, считавшийся в Варежке храмовым престольным праздником.
Алеша еще не кончил дел в сельсовете, как туда вбежала учительница, Людмила Андреевна, в слезах и с размазанным по лицу театральным гримом. В клуб уже публика набралась, как вдруг там появился Федюня, пьяный, и выгнал всех на улицу, крича, что не допустит «спехтахля».
Федюня, обладатель густого баса, в церкви пел в хору и читал апостола (евангелие).
— Скажи, чтобы артисты не расходились, сейчас запру сельсовет и приду, — сказал Алеша, и Людмила убежала.
На улице против избы, занятой под сельский клуб, толпился народ. Алексей окликнул девушек:
— Чего не заходите в помещение?
— Федюня на улицу вытолкал! — хором отвечали те.
— Как вытолкал?
— Баит, грех: Серьгов день. Небось, говорит, в церковь молиться — так вас нету! — засмеялись девки.
— С кулаками на всех, кого под бок, а кого прямо по шее! Вон он, с Нигвоздятами…
Высокий костлявый мужик в длинной желтой рубахе стоял с обоими братьями Нигвоздёвыми и что-то кричал, размахивая руками и тряся мочального цвета бородой. Из-под низко надвинутого синего картуза нависали ему на уши подрезанные кру́гом, «под горшок», волосы.
— Ваню́шка! — громко позвал Алеша, подходя к крыльцу, большеголового мальчишку, за крошечный рост и отвислый живот прозванного «Карапузаном». — Сбегай к председателю, попроси-ка лист бумаги. Сейчас протокол напишем и в Каменку отошлем. Пускай сами разбираются, кто нам мероприятие сорвал. Свидетели! Давай заходите в клуб! Протокол будем составлять. Печать вот она у меня, с собой!..
Ванюша Карапузан пустился бегом в гору, а Бабушкин вошел в избу-пятистенку, где внутренняя стена была разобрана и устроена сцена. У окон жались полузагримированные комсомольцы-артисты.
— Что же нам с ним, драться, что ли? — оправдывались они. — Когда он в стельку пьян и по шеям лупит.
— Спектакль-то будет ай нет? — кричали девки.
— Заходите, заходите! — звал Алексей.
Ванюшка Карапузан бежал с листом бумаги. Следом за ним с горы спускался председатель сельсовета, Иван Ильич. Увидав их, Федюня, покачиваясь, вразвалку, подошел к окну.
— Эй ты! Ахтер! — позвал он Алешу, а у самого глаза воровато бегали. — Аль тебе дней на неделе мало? Ты что гневишь святого отца Сергия?
— Отца Сергия ты не замай. Мы не на него протокол пошлем, не в небесную канцелярию.
— А на меня ты чево писать хочешь?
ebooksa