Но она ничуть не ускорила шаг. Он открыл дверцу, даже не подумав выйти из машины.
— Господи, что ты так долго? — жалобно спросил он. — Я уже вообразил, что ты вовсе не поедешь!
— И не поеду, — сказала она, кладя руку на дверцу. Её белое платье, прильнувшее к гибкому, хрупкому телу, невыносимо слепило на солнце. За ней, через лужайку, виднелся такой же гибкий силуэт, только там стояло просто дерево, молодой тополек.
— Что?
— Не еду. Сегодня возвращается мой жених.
— Да ну тебя, садись скорее!
— Сегодня приезжает Дональд, — повторила она, глядя ему в лицо. До чего смешное лицо: сначала — невыразительное, как тарелка, и вдруг начинает пробиваться испуг, изумление.
— Да ведь он умер!
— А вот и не умер! — сказала она весело. — Он ехал со своей знакомой, и она предупредила нас, что он сейчас явится. Дядя Джо стал похож на воздушный шар.
— Да будет тебе, Сесили. Ты меня просто, дразнишь.
— Честное слово, нет! Это чистая правда, клянусь!
Его гладкое пустое лицо стояло перед ней, словно луна, пустое, как обещание. Потом на нем появилось что-то вроде выражения.
— Черт, да ты же обещала вечером покататься со мной. Что теперь будет?
— Ничего не будет! Дональд приедет домой — и всё!
— Значит, для нас все кончено?
Она посмотрела на него, потом быстро отвела глаза. Странно, как чужие слова вдруг помогли понять, что значит возвращение Дональда и все неизбежные последствия. Она молча кивнула, чувствуя себя несчастной и беспомощной.
Он высунулся из машины, схватил ее за руку.
— Садись скорей! — скомандовал он.
— Нет, нет, нельзя! — Она упиралась, пытаясь вырвать руку. Он крепко сжал ее запястье. — Нет, нет, пусти меня! Мне больно!
— Так тебе и надо! — буркнул он. — Садись!