Изгнанники Зеннона

– Вира, у меня…

– Я знаю про татуировку. Не важно. Я им всё объясню.

Теперь он покачал головой.

– Как хочешь. Но я всё же поищу какое-нибудь место.

И Кинн зашагал к хозяйственным постройкам. Проводив его недоуменным взглядом, я поправила сбившуюся после прыжка мокрую одежду и пересекла задний двор, направляясь к главному входу в дом, где меня наверняка поджидал Олеа. Но, проходя мимо окон столовой, я замерла.

Даже сквозь мерцание щита было видно, что за столом сидят. Ужинают. И Олеа – во главе стола.

Целую минуту я просто стояла и смотрела, как двигаются руки Тарины, всё так же неловко держащие нож и вилку, как Олеа подкладывает себе еды, как Вэльд потягивает что-то из кружки, как Ланда без аппетита ковыряет вилкой в тарелке, как Нери с прямой спиной сидит на своем месте, отдельно ото всех, в углу стола.

Потом Ланда подняла на меня взгляд. Беззвучно – щит гасит любые звуки – она выронила из рук вилку и резко встала, опрокинув стул. Выражение ее лица понять было невозможно – смесь испуга, злости и чего-то еще, отдаленно похожего на жалость.

Вслед за Ландой меня заметили другие и, взбудораженно переглядывась и что-то друг другу говоря, подошли к окну.

Мое сердце тяжело застучало в груди.

Олеа не ждал меня у выхода. Никто не ждал. Они не собираются впускать меня в дом.

Я вспомнила слова Нери о доверии. Я им доверяла, я доверяла Олеа, а теперь это доверие убьет не только меня, но и Кинна.

Нери, стоявшая с краю, смотрела на меня напряженным, тяжелым взглядом. Взглядом, который словно кричал, кричал не останавливаясь.

Прости меня.

Было в этом взгляде что-то еще, непонятное мне. Я отвернулась, как от удара. Грудь сдавило от боли, потому что я поняла: Нери в любом случае не вступится за меня.

Вэльд встал рядом с Ландой, но, когда попытался положить руку ей на плечо, она без церемоний ее скинула, огрызнувшись. Вэльд метнул в меня взгляд, одновременно злорадный и раздраженный. А Ланда положила руку себе на живот и, глядя на меня, покачала головой и что-то сказала. Я почувствовала, как к глазам подступили слезы.

Следующей стояла Тарина, но я пропустила ее и посмотрела сразу на Олеа. Его плечи поникли, а на лице была написана мука. Тем не менее он решительно сжал губы, и мне вдруг всё стало ясно, словно он сам об этом сказал.

Дело было не в глупом недоразумении с Вэльдом и даже не в том, что я привела Волков. Я нарушила правило – я опоздала. И не важно почему. Олеа не станет рисковать и снимать щит. Даже ради меня.

Я перевела взгляд на Тарину. Ее миловидное лицо тут же перекосило от улыбки – злобной, торжествующей. Выпрямив спину, она смотрела на меня сверху вниз, упиваясь моим несчастьем.

За что она меня так ненавидит?