Изгнанники Зеннона

Я вспыхнула и, не глядя, чуть приоткрыла дверь:

– Я могу выйти?

– Да, конечно.

Пока меня не было, Кинн не только успел переодеться – из перевернутых ящиков он соорудил что-то вроде двух помостов под углом друг к другу и уже застелил ближайший из них распоротыми мешками, а сам, сидя на другом и не поднимая головы, вспарывал очередной мешок.

Хотя ткань скрывала большую часть моего тела, я всей кожей ощущала свою наготу, особенно в присутствии чужого человека. В присутствии мужчины.

Стараясь не слушать Неллин голосок, на все лады шипящий: «Бесстыжая», я поскорее прошла мимо сломанных тачек и села на застеленный помост, боком к Кинну, надеясь, что за ящиками моих обнаженных ног не будет видно. Почти сразу я почувствовала, что по полу сквозит, но забраться с ногами на помост не решилась.

Ноги самого Кинна были скрыты мешками – к моему облегчению и одновременно легкому разочарованию. Устыдившись своих мыслей, я отвернулась и неловко дернула за подол импровизированного платья, надеясь опустить его по ниже, но безуспешно.

Ящики заскрипели, что-то мягко хлопнуло – видимо, Кинн застилал свой помост. Я вздрогнула, когда его голос раздался совсем рядом:

– Чтобы ноги не мерзли.

Положив что-то позади меня, он отошел. Я подождала, пока снова не скрипнут ящики, и только потом обернулась. Ну конечно, еще один мешок.

Кинн уже сел на свой помост, натянув свободный мешок прямо до колен. Проследив за моим взглядом, он поднял брови:

– Только не говори, что корзины были бы лучше.

Пряча улыбку, я укутала ноги тканью и, как гусеница-переросток, заползла на помост – пока не уперлась спиной в бортик тележки. Без мокрой одежды мне стало куда теплее, но легкая дрожь всё равно осталась. Я принялась растирать под накидкой холодные плечи и тут же, поймав взгляд Кинна, перестала.

Я сижу запертая с Кинном в одном помещении, и на нас нет ничего, кроме нескольких кусков ткани.

Отвернувшись, я почувствовала, как по всему телу разливается тепло, и вдруг поняла, что даже не слышу Теней – мысль о Кинне поглотила всё мое внимание. Я вздрогнула, когда он чуть хрипло заговорил:

– Ты спросила, как я оказался вместе с Волками. Я расскажу тебе, расскажу всё с самого начала…

Он словно хотел сказать что-то еще, но не решился. Я подняла голову и постаралась сосредоточиться на серьезном разговоре. Кинн крепко сжал в правой руке мешочек из черной кожи и заговорил:

– Для меня всё закончилось и одновременно началось, когда мне исполнилось семь лет. Взрослые обычно считают, что дети в этом возрасте еще ничего не замечают, но я уже какое-то время чувствовал, что атмосфера в доме изменилась. Отец ходил хмурый, мама постоянно была на взводе. Всё звучало по-другому, знаешь, как часы, которые вот-вот остановятся. Но у меня всего пару месяцев назад пробудился дар, и я был так этому рад, что не обращал внимания ни на что другое. Вернее, старался не обращать, – Кинн с горечью улыбнулся. – Тот последний день моего рождения, который мы отпраздновали всей семьей, вышел не очень-то радостным. Из Альвиона пришло письмо о том, что бабушка – мать моей матери – при смерти, и мама решила рискнуть и съездить к ней, попрощаться. Помню, чтобы не думать об этом и отвлечься, весь тот вечер я тренировался играть в жабу – отец подарил мне набор для начинающих.

Кинн едва слышно вздохнул.

– А перед сном родители пришли ко мне в комнату. Я сразу понял, что что-то не так. Они никогда ко мне вдвоем не заходили. И предчувствие не обмануло. Родители сказали, что отправляются в Альвион вдвоем.