Зомбосвят

— Значит, вы просто сами что-то приготовите, — облегченно выдохнул Емеля. Он не верил, что отделался так легко. Его даже не станут бить.

Однако радость его продлилась недолго.

— Приготовлю, приготовлю, — подтвердил Цент.

С этими словами он подошел к Емеле и стал бесцеремонно щупать его за разные телесные места.

— С виду тощий, а так-то есть мясцо, — приговаривал Цент, пробуя пальцем упругость филейной части Емельяна. — Вот с этого места можно изъять пару кило. Да с бочков жирок срезать, на бульон.

— А? — нервно вскрикнул Емеля, отшатываясь от страшного человека. — Что… что…. Что вы имеете в виду?

— Да ты не волнуйся, — поспешил успокоить его Цент. — До этого не дойдет. Тебе всего лишь надо приготовить мне плов. Это очень простое задание.

— До чего не дойдет? — не унимался Емеля.

В глубине души он уже догадался сам, но отказывался в это верить. Да и как можно было даже допустить саму мысль, что эти с виду разумные существа могут совершить акт беспричинной антропофагии, избрав его в качестве кормовой жертвы. Ладно, там, в каких-нибудь критических ситуациях, на необитаемом острове или в иной небогатой пищей среде. Суровый сурвайвал порой толкает людей на зверские поступки, но такова цена выживания. Но здесь и сейчас-то это зачем? Полная машина тушенки и сухарей. Жри хоть в три горла. Почему же во весь свой страшный рост поднялась тема каннибализма?

Тут Емеля взглянул на Цента, и его прошиб холодный пот. Он все понял. Этим страшным человеком двигал отнюдь не голод. Мотивы его лежали далеко за гранью понимания Емели, но одно ему было предельно ясно — изверг, не задумываясь, схарчит его чисто по приколу.

Подтверждая его худшие опасения, Цент ласково произнес, продолжая деловито щупать жертву за мясистые области:

— Доброго плова из тебя, как мне видится, не выйдет, ведь ты барашек только по мозгам. Но вот, скажем, харчо, вполне себе приемлемая альтернатива. Так что мой тебе совет — не тяни резину.

Следующие минут десять Емеля бестолково метался среди трех берез. Он попытался осторожно удалиться от лагеря, а после задать стрекача, но зоркий Цент отследил его поползновение, и как бы между делом намекнул, что отменно стреляет по убегающим в панике целям, притом предпочитает метить им по нижним конечностям, дабы ненароком не даровать жертве легкую смерть.

Время шло, а пловом и не пахло. Емеля тихо выл от отчаяния, когда до его ушей долетел голос Цента.

— Еще пять минут, и тебе точно харчо, — предупредил он строго.

— Меня нельзя есть! — воскликнул Емеля. — Я ведь человек!

— А ведь твоя правда, — вдруг согласился с ним Цент. — Доброго харчо из тебя не выйдет. Только мясо испортим. Придется обойтись без изысков.

Он взглянул на щуплого мужчинку и скомандовал:

— Владик, тащи бревно!

— Какое? — испуганно спросил тот.