– Кроме того, если уж ты – вляпавшийся в неприятности турист, то ты должен быть по умолчанию страшно рад тому, что о тебе проявляют заботу аборигены, – наставительно добавила девушка. – Откуда ты вообще такой взялся, кстати, что оказался здесь без медстраховки?
– Из Нью-Йорка вообще-то. Нам, э-э-э… можно и не оформлять, – пробормотал парень, искренне надеясь, что не сморозил сейчас какую-нибудь глупость. Пока Кейр не стал тули-па, ему ни разу не приходилось бывать где-то за границей, и он не имел ни малейшего, даже самого отдалённого представления о том, как делаются всякие там паспорта, страховки и тому подобные штуки.
– Ты обалденно говоришь по-французски. Вообще без акцента, – заметила девушка, провожая глазами проплывающий под увешанным бахромой пёстрых замочков мостом длинный речной трамвайчик, весь в цветных растяжках с символикой чемпионата.
– У меня… э-э-э… папа француз, – Кейр мысленно чертыхнулся. Он на какой-то момент успел напрочь позабыть про существование воли тули-па.
– Правда? А у меня папа немец. Вы тоже, значит, на двух языках дома разговариваете, да? Он у тебя из какого города?
– Он, э-э-э… – парень отчаянно попытался не запутаться в собственных импровизациях. – В общем, он уже не с нами… короче, слушай, я не хочу об этом говорить, ага? – решительно закончил он наконец.
– Ой, извини, – тут же покладисто ответила девушка, осторожно отнимая от его головы запотевший пакет. – Ну-ка… смотри, а ведь действительно уже почти ничего не видно.
– Да на мне вообще всё быстро заживает, – спохватившись, Кейр торопливо спустил вниз закатанные рукава рубашки, чтобы ей не бросились в глаза успевшие уже полностью затянуться кровавые ссадины на локтях.
– На парнях как на собаках, – усмехнулась девушка. – Это моя мама про братца всегда так говорит. Когда ему было четырнадцать, он умудрился дважды в течение одного года попасть в больницу сначала со сломанной рукой, а потом с ногой. Три месяца на ходулях. И ничего, к концу года уже снова бодро стоял на скейте и показывал класс.
– Боевой пацан, – покачал головой Кейр, рассматривая круглую узорчатую решётку на стене собора. – Слушай, а может, раз уж так получилось, ты, хм… ну там, покажешь мне окрестности и всякое такое? А то я тут совсем ничего не знаю… Даже не знаю, как называется эта церковь на том берегу…
– Она называется Нотр-Дам-де-Пари, – девушка опять улыбнулась. Долетевший с воды сырой ветерок растрепал её распущенные русые волосы, и та рассеянно пригладила их ладонями. – Значит, хочешь, чтобы я провела тебе экскурсию, да?
– Ну… – Кейр чуть смущённо пожал плечами. – Не то чтобы я навязывался, но ты же ведь вроде бы не очень против моего общества, ага?
– И не расслабляйтесь, не расслабляйтесь…
Высокая, чем-то похожая на сороку сутуловатая женщина в тёмном клетчатом пиджаке и очках, висящих на тонкой позолоченной цепочке на морщинистой худощавой шее, прошлась между рядами светлых деревянных парт, потом подошла к тёмно-зелёной, цвета болотной тины доске, взяла затянутый в резиновый медицинский напальчник кусочек синего мела и со скрипом подчеркнула слова «Годовая аттестация, седьмой класс» тремя размашистыми чертами. Двадцать восемь унылых пар глаз покорно следили за её действиями с разной степенью незаинтересованности.
– Линейные уравнения с двумя переменными обязательно будут на итоговом тестировании… это вам не в телефонах сидеть в этой своей «филинг-фре». Козлов, ты меня слушаешь вообще, или я здесь так, со стенками разговариваю?
– Я… – развалившийся на стуле у окна плечистый кареглазый парень со щербинкой между передними зубами на мгновение отвлёкся от разглядывания длинноволосой молодой тётки в обтягивающих серых джинсовых шортах и резиновых вьетнамках с бабочками, которая стояла посреди школьного двора, уткнувшись в экран мобильного. Чья-то старшая сестра-студентка, не иначе… – Татьян Петровна, а можно мне выйти?
Паренёк ухмыльнулся, щурясь от гуляющего по классу пахнущего сиренью майского ветерка и наблюдая, как за спиной у директрисы Очкарик, держа телефон под партой, торопливо набирает очередное сообщение:
– Ну очень требуется…
– Иди, – та обречённо махнула рукой, и очки в золотистой оправе закачались на её шее, словно маятник.
Аккуратно прикрыв за собой дверь с наклеенным на ней пожелтевшим плакатом с изображением набережной Луги, парень вышел в просторную, залитую солнечным светом гулкую школьную рекреацию. С лестницы легонько тянуло неистребимым кисловатым душком варёной капусты из столовки. На подоконнике широкого окна под выцветшей полукруглой занавесочкой одиноко валялся брошенный кем-то порыжевший яблочный огрызок. «Последние дни перед концом учебного года всегда самые гадостные», – подумал он, останавливая взгляд на висящей на выкрашенной серой краской стене доске, за стеклом которой под пёстрым заголовком «Девятое мая – стенгазета 7А класса» на фоне развевающейся оранжевой ленты в чёрную полоску были расклеены чёрно-белые фотографии военных крейсеров и испещрённые мелким рукописным текстом альбомные листы. На улице уже давно тепло, птички поют, хочется играть с пацанами в футбол или просто развалиться на траве и намертво зависнуть в какой-нибудь онлайн-игрушке. А не слушать всю эту муть про уравнения и переменные.
ebooksa