Парень двинулся вперёд, с интересом вертя головой. «Настоящая Европа, без дураков, совсем как в кино», – мелькнуло в голове. И вот чего ему раньше не приходило в голову хоть раз прыгнуть ещё хоть куда-нибудь, кроме Америки?..
Кейр почувствовал дразнящий запах свежей выпечки, тянущийся из дверей одного из уличных кафе с выставленными на улицу плетёными столиками, застеленными белыми скатертями, и вдруг осознал, что он невероятно, прямо-таки зверски голоден. Интересно, а когда он вообще хоть что-нибудь ел в последний раз, а? Ведь неделю назад, не иначе. Или уже две? Твою мать, нельзя всё-таки так надолго зависать в Цитадели…
Парень шагнул в широкую стеклянную дверь между двумя большими цветочными горшками, усеянными вьющимися вдоль глиняных краёв мелкими красными соцветиями.
– Чем могу служить? – тут же обратился к нему из-за стойки пожилой усатый мужчина в белоснежном крахмальном фартуке.
– Вот это вот, эм-м… выглядит очень привлекательно, – слегка обалдев от церемонности формулировки, пробормотал Кейр, показывая пальцем на разложенные под прозрачным стеклом гигантские румяные круассаны, разрезанные надвое и набитые всякой всячиной.
– У нас лучшая пекарня в Париже, поверьте, – гордо сообщил ему усатый. – С вас шесть пятьдесят, месье. Если желаете платить через «филинг-фри» или электронной валютой, сканер для радужки справа от вас, – он указал смуглым морщинистым пальцем на мутный, зеркально поблёскивающий прямоугольник, установленный на стеклянной стойке рядом с бронзовым блюдечком для чаевых.
Кейр улыбнулся и быстро провёл перед лицом мужчины раскрытой ладонью. Между пальцами на мгновение мелькнула тонкая, едва заметная алая паутинка, зыбким прозрачным туманом осевшая тому на веки.
– Хорошего вам дня, месье, – тут же сказал он, отворачиваясь. – Заходите к нам ещё…
– Обязательно, – пообещал Кейр и, жуя, направился к выходу.
«Твою мать, как же вкусно», – подумал он, бессознательно прислушиваясь к обрывкам разговоров проходящих мимо людей. Удивительная штука эта… воля тули-па. Ведь они все говорят сейчас по-французски, чёрт его подери. Офонареть можно. Жаль только было, что воля тули-па, судя по всему, имела связь лишь с устной речью: Кейр решительно ничего не мог разобрать ни на синих, окаймлённых широкими рамками квадратных табличках с названиями улиц, ни на вывесках около ресторанчиков под коротенькими полосатым тентами.
Он вышел на набережную и остановился рядом с круглой рекламной тумбой, похожей на высокий гриб с резной узорчатой шляпкой, соображая, куда пойти дальше. Ага, а вон и тот собор с двумя башнями, который он видел с высоты, – как раз на противоположном берегу. Наверняка ведь какой-нибудь знаменитый…
Мимо с шорохом проносились машины и разнообразные тарахтящие мотоциклы, мопеды и роллеры. Народ здесь, судя по всему, вообще очень уважал байки: всяческие драндулеты были в огромном количестве целыми рядами припаркованы вдоль уличных ограждений. «В основном, впрочем, довольно простенькие такие драндулетики, без особых наворотов», – снисходительно отметил про себя Кейр. Судя по всему, их тут воспринимали прежде всего как транспорт, а не как знак какого-нибудь там особенного статуса.
– Берите по одному евро, сэр, – стоящий на углу высокий темнокожий парень тряхнул перед лицом Кейра тяжёлой гроздью одинаковых блестящих брелоков в виде Эйфелевой башни.
– Не надо, бро, оставь себе, – парень мотнул головой и невольно ухмыльнулся, сообразив, что в нём только что, судя по всему, безошибочно опознали иностранца.
Вообще-то нездешние в основном довольно несложно угадывались вокруг. На шеях у них висели гигантские фотоаппараты с открытыми объективами, цветные рюкзачки многие держали на животах, видимо, опасаясь карманников («Нет, вообще-то разумно, – рассудил про себя Кейр, – в такой толпе сам бог велел что-нибудь у кого-нибудь стибрить…»).
Он пошёл дальше, беззастенчиво разглядывая прохожих. Местные выглядели иначе, чем туристы, но всё равно были какими-то неуловимо иными, не такими, каких Кейр привык видеть обычно на улицах Нью-Йорка: осанистые старушки с аккуратно уложенными волосами и безупречным макияжем, мужчины в завязанных небрежным узлом тонких шейных шарфах, элегантные женщины на низких каблучках и с маленькими кожаными сумочками на цепочках, перекинутыми через плечо, как будто они прямо сейчас отправлялись на какую-нибудь там вечеринку. Время от времени в потоке людей попадались парни в футболках с национальной символикой и с футбольным мячом на фоне солнечного диска – символом нынешнего европейского чемпионата.
Кейр засмотрелся на стройную русоволосую девушку, прижимающую к уху мобильник. Та щебетала в трубку что-то, неразличимое с такого расстояния, и сосредоточенно хмурила тонкие светлые брови. Изящное чёрное платьице с треугольным вырезом едва прикрывало ей колени.
«И девчонки здесь тоже весьма хорошенькие», – заключил он и наискосок двинулся через дорогу на другую сторону набережной.
В следующий момент парень услышал долгий автомобильный сигнал, оглушительный визг тормозов, и мощный удар в бок подбросил его в воздух, кувырнув через голову.
Верена шагала по набережной де Монтебелло, рассеянно скользя взглядом по бесконечным пёстрым сувенирным рядам, возле которых шла бойкая торговля. Гирлянды светящихся брелоков, целые коробки магнитиков и открыток, сумочки, флажки, все мыслимые варианты трёхмерных моделек футбольных мячей на фоне солнечного диска… Вот интересно, куда всё это барахло денут после чемпионата, если не успеют вовремя продать? Сразу в переплавку?
ebooksa