Воспитание каббалиста

Однако вместо того, чтобы пойти в израильский сектор города, мы направились в арабский квартал. Куда же мы пошли? Неужели мой учитель дружит еще и с арабами? Здесь снова начало напоминать о себе мое консервативное воспитание. Единство разных направлений одной религии было достойной целью, но разве возможно единство разных религий? Я думал, что избавился от своего стремления к разделению между людьми во время нашего визита на фабрику «Гистадрута», но я ошибался.

И вот Рав Брандвайн повел меня в гости к своему старому другу, которого звали Джурбин. Он жил в большой квартире в центре арабского квартала. При виде Рава Джурбин засиял от счастья. Он сказал, что ждал встречи с ним двадцать лет, и подарил ему большой ящик прекрасных грейпфрутов из сада своего отца, расположенного за городом. Они обнялись и поцеловались с потрясающей теплотой, выражая любовь между людьми разных культур и религий, видеть которую было просто удивительно.

Рава Брандвайна очень любила вся семья Джурбина. Он провел некоторое время, общаясь с детьми своего друга, а Джурбин в это время сидел со мной и рассказывал историю великой смелости Рава Брандвайна. В 1936 году экономическая ситуация в Израиле, как и во всем мире, была очень тяжелой. Мой учитель устроился работать на стройку, что было неслыханно для большого знатока Торы. Но он любил свою работу. Он часто улыбался и говорил: «Когда я стою высоко на строительных лесах, я чувствую духовный подъем. В это время у меня появляется возможность по-настоящему узнать и полюбить ближнего».

К сожалению, не у всех жителей Израиля была возможность получить такую работу. Некоторым было не на что купить даже хлеба. Именно в таком положении оказался Джурбин. Ему нужно было кормить свою молодую семью, но при этом у него не было никакой возможности заработать денег. Однажды он услышал о «раввине-строителе». Даже среди арабов Рав Брандвайн был известен как человек, у которого нет предубеждений по отношению к его собратьям.

На стройке, конечно же, не было арабских рабочих, а политические взгляды некоторых строителей были весьма радикальными. Кроме того, в то время правила профсоюза «Гистадрут» запрещали прием на работу арабов. Тем не менее Рав Брандвайн очень хотел помочь Джурбину получить работу на стройке, невзирая на опасность, которую это могло за собой повлечь. В худшем случае он сам потерял бы работу, и, если бы об этом узнали, другие рабочие наверняка возненавидели бы его, он нажил бы себе врагов.

В целях конспирации он дал Джурбину еврейское имя Ицхак, поскольку ни один араб сам бы так никогда не назвался. Так началось длительное сотрудничество Джурбина со строительной компанией, что позволило ему кормить семью в течение всего периода экономического спада. Единственная проблема возникала, когда рабочим был нужен миньян, собрание из десяти еврейских мужчин, необходимое для выполнения определенных религиозных предписаний. В этом случае он обычно исчезал.

На следующий день по дороге домой в Тель-Авив Рав Брандвайн рассказал мне о собственном учителе, Раве Ашлаге, а также о том, что, следуя учению каббалы, он тоже столкнулся с опасностью. Однажды его даже избили прямо в храме. Он подвергался жестоким гонениям только за то, что не поступался своими взглядами. Когда Рав Брандвайн в двадцатилетнем возрасте начал учиться у своего учителя, ему приходилось ходить из Старого города Иерусалима, где он в то время жил, в Гиват-Шауль, где жил Рав Ашлаг. Конечно, два этих района соединяли автобусные маршруты, но его учителя так не любили, что водители автобусной компании под давлением врагов Рава Ашлага были вынуждены изменить маршрут. В результате каждый раз, когда Рав Брандвайн отправлялся изучать каббалу, ему приходилось идти пешком два часа. Однако он был счастлив платить эту цену за возможность быть рядом со своим учителем.

Всем, кто распространяет слово каббалы и говорит то, что думает, приходится страдать, и спасибо Творцу за то, что мне тоже довелось испытать боль ненависти. Однако все мы должны помнить, что, если человек не испытал боли при распространении мудрости каббалы, он не сделал ничего. В дни мессии тьма и зло непременно восстанут, чтобы уничтожить тех, кто будет распространять это знание, и нашим единственным рубежом обороны будет мудрость и Свет каббалы.

Привести мессию может только каббала, и только каббала способна принести мир. Вот почему тьме так нравится разрушать Свет, потому что, уничтожая Свет, она обеспечивает собственное выживание. Когда мы говорим о каббале, мы естественным образом сталкиваемся с противостоянием. По сути, это признак того, что мы все делаем правильно. Это возможность, а не потеря. Но те, кто изучает каббалу и учит каббале, никогда не должны ждать за это награды. Наоборот, необходимо помнить, что такая деятельность может повлечь за собой ненависть, недовольство окружающих и даже преследования. Но это должно приносить радость, а не тревожить, потому что только тогда мы поймем, что действительно достигли успеха.

Единство души

– Скрытый аспект Торы, которым является каббала, способен проникать в сердце каждого человека и трогать его душу, – сказал мне однажды Рав Брандвайн. – Мы присутствуем на этой Земле в качестве физических тел, но внутри нас есть души, и наши души – это часть Творца. Поскольку Творец только один и поскольку все мы с Ним таким образом связаны, мы связаны и друг с другом. Все мы, все наши души едины, какими бы разделенными мы ни казались. Способность проявлять такое единство, ощущать его в любую секунду своей жизни лежит внутри каждой души. Подобно тому, как души Адама и Евы содержали в себе все души, собранные воедино, каждый из нас содержит в себе единство Творца.

К тому моменту я уже в течение некоторого времени учился у Рава Брандвайна. Я думал, что освоил эти удивительные концепции, но я не понимал их до конца до празднования Хануки, которое мы вместе посетили вскоре после шестидневной войны.

Пока мы шли на этот праздник, в моей голове промелькнуло множество мыслей. Например, мне с тринадцати лет хотелось знать, как выглядит мессия. С чего вдруг было появляться мессии, когда вокруг царило разрушение и раздоры, когда одна религия противостояла другой и даже люди, исповедовавшие одну религию, отчаянно сражались друг с другом? Кроме того, из Зоара я узнал, что, когда явится мессия, война продолжится, и мессия будет одной из ее целей. Так как же он может согласиться прийти?

Это были некоторые из вопросов, которые были у меня на уме на момент начала периода праздников. Кроме того, меня переполняли чувства волнения и предвкушения. Рав Брандвайн решил, что нам пришло время покинуть Тель-Авив и вернуться в Старый город Иерусалима, который Израиль взял под контроль в ходе войны. Пользуясь своими связями в профсоюзе, он нашел полуразрушенное здание, которое рабочие предложили отремонтировать. Тогда я не знал, что Раву Брандвайну суждено прожить в этом здании всего несколько месяцев до своего ухода – безмятежного и освященного милостью Творца. Но это уже другая история. Когда мы вошли в Старый город, мы были первыми вернувшимися поселенцами.

Хотя ремонт здания еще не был окончен, мы заселились в него и начали подготовку к торжествам. Рав Брандвайн не считал праздники временем воспоминаний о прошлых событиях – для него они были, скорее, уникальной и мощной возможностью соединиться со Светом, с помощью молитв наиболее ярко ощущать присутствие Творца. Я по-прежнему хорошо помню нашу маленькую комнату для молитв в этом здании. Еще не всю нашу мебель привезли, но свет от наших свечей падал на пол, образуя смешение мягких цветов и вторя Свету Творца во время наших молитв. Всех нас очень воодушевили слова Рава Брандвайна, сказанные в тиши нашего нового дома, лишенного мебели, но не любви. У меня было чувство, что в этот момент определенно вырисовывается нечто новое для этого мира.

Несколькими днями позже Рав Брандвайн и все его ученики были приглашены профсоюзом на праздничные торжества, которые должны были пройти в тель-авивском театре «Габима». Профсоюз, конечно же, не был религиозным объединением, и мне было любопытно, насколько успешно будет общение моего учителя с людьми, не соблюдающими ни одного из религиозных праздников в году. Однако, когда мы вошли в зал, все рабочие встали и приветствовали нас овацией, продолжавшейся несколько минут, а руководство профсоюза оказало нам столь же впечатляющий прием. На ум пришла удивительная мысль: «Они воспринимают его, как долгожданного мессию!»

Когда Рав Брандвайн начал говорить, сотни рабочих замолчали. Был праздник зажигания свечей, и перед Равом стоял подсвечник, на фоне его лица мягко колыхалось пламя свечи.

– Когда я буду говорить с вами, смотрите на это пламя, – сказал он. – Крошечное, тихое, сияющее. Порой пляшущее, уязвимое, но всегда тянущееся кверху. Каждый из вас подобен пламени, потому что обладает энергией, которая непрерывно тянется вверх, и это ваша душа. Дайте себе почувствовать свое пламя – пламя, которое хочет достичь чего-то более высокого, ценного и глубокого. Это пламя вашего истинного «я», которое никогда не погаснет. В этот праздник Хануки мы не просто вспоминаем прошлую победу в битве. Мы пользуемся возможностью ощутить Свет Творца, который пылает ярче, чем когда-либо.

Зал молчал, присутствующие все как один слушали очень внимательно. В тот момент я начал в полной мере осознавать концепцию единства и причину, по которой мессия непременно явится, пусть даже и посреди битв и раздоров. Потому что скрытый мир наших душ способен существовать в единстве, и это единство – неотъемлемая часть Творца.

Когда Рав Брандвайн принял должность духовного руководителя «Гистадрута», это вызвало острую критику и недовольство со стороны других религиозных лидеров. Зачем он признает светское объединение, соглашаясь стать его раввином? Разве профсоюз не наплевал на религиозные праздники? Разве он не распространяет практику употребления некошерной пищи через принадлежащие ему популярные рестораны? Чем дольше он оставался на посту духовного лидера профсоюза, тем громче звучала критика и тем острее становилось недовольство, пока наконец не оказалось, что враги у него есть повсюду.