— Согласен, — ответил я. — Какие мысли насчет того, кто это?
— Абсолютно никаких.
— Ты уверен? Тебе надо дать мне всю необходимую информацию, чтобы я мог делать здесь то, что в данном случае необходимо, — если ты, конечно, имеешь на это полномочия.
— Я уверен. У тебя и так есть вся информация, которую имею я.
— Отлично, тогда отправляйся назад в свой офис. Ровно через пять минут, начиная с этой секунды, я перезвоню тебе. Можешь не обращать внимания на то, что я тебе скажу, потому что в сказанном мною будет мало смысла. Но будь на линии достаточное время для того, чтобы магнитофоны успели раскрутиться и записать все.
— Постой, — вдруг остановил меня Гарбер. — Мне надо тебе кое-что сказать.
— И что же?
— Новости из Корпуса морской пехоты.
— И что это за новости?
— Кое-какое дело, связанное с Элизабет Деверо.
— И что это за дело?
— Я пока не знаю. Они набивают себе цену. Делают из мухи слона, вкручивая мне, насколько трудно им получить доступ к этому делу. Папка, в которую попали касающиеся ее документы, похоже, имеет какой-то особый гриф секретности. Наивысшей категории. Там, среди прочих, находится самое важное в мире дело, а вместе с ним и чушь собачья такой же категории. Но известно, что примерно лет пять назад имел место какой-то серьезный скандал. Суть дела в том, что из-за Деверо нескольких военных полицейских поперли из Корпуса без всяких на то причин. По слухам, причиной явилась личная ревность.
— Пять лет назад, то есть за три года до ее ухода из Корпуса? Она уволилась из Корпуса с хорошей аттестацией и сохранением привилегий?
— Да, именно так.
— Добровольное или принудительное расторжение контракта?
— Добровольное.
— Тогда все это пустое, — махнул рукой я. — Не морочь себе голову.
— Ты думаешь не головой, а другим местом, Ричер.
— Пять минут, — напомнил ему я. — Дуй на свое место.
Официантка долила кофе в мою чашку, и я выпил почти все, пока мысленно отсчитывал триста секунд. Затем снова подошел к телефону и набрал прямой номер Гарбера. Он ответил, и я представился: