Я должна быть в порядке.
День пятьдесят седьмой
Мне страшно.
Мне по-прежнему чертовски страшно. Хотя, казалось бы, ни один прожитый нами день не обходится без парализующего страха, сковывающего каждое движение, и я должна была уже привыкнуть к этому чувству.
Должна, должна, должна… я должна привыкнуть к этому аду на земле.
Но я слишком слаба.
Вчера я, наконец-таки, научилась правильно убивать муз. Это чертовски непростое дело, когда на тебя надвигается этот уродливый недочеловек с намерением вкусить твою плоть и утолить бесконечный голод. Когда его костлявые разлагающиеся руки, зачастую без пальцев, тянутся в твою сторону, как только он почуял сладкий запах твоей крови… сложнее всего собрать всю волю в кулак, мужественно заглатывая страх, мгновенно подступающий снизу вверх с дрожащими коленями, и выстрелить ему в голову, убивая остатки его функционального мозга. Или ударить ножом в его вываливающийся глаз, когда он приближается на опасное расстояние, и пару раз прокрутить рукоятку. Но в этом случае появляется другая проблема — как быстро и безопасно извлечь лезвие ножа из музы.
Это оказалось намного сложнее, чем я предполагала и не только потому, что в этом случае нужно применять физическую силу. Мы до сих пор не знаем, каким способом вирус попадает в организм здорового человека. Ученые еще в самые первые дни вспышки вируса опровергли тот факт, что он передается через легкие воздушно-капельным путем.
И это единственное, что мы знаем о вирусе Клио.
Поэтому стараемся лишний раз не контактировать с разлагающейся кожей и темной кровью мертвецов. А ведь эти существа, бывшие люди, действительно похожи на ходячие трупы, которые застыли на последних стадиях разложения.
Словно сама земля отказывается принимать их на вечный упокой.
День шестьдесят… черт знает какой
Я напрочь сбилась со счету и перестала считать дни от начала эпидемии, принявшей массовый характер. Поэтому, если кто-нибудь читает это, прошу, не осуждай. Я такой же человек, как и ты. Хотя… с каждым днем я уже начинаю сомневаться в этом. Мне все труднее сохранять в себе человеческую гуманность, и я не знаю, уместна ли она вообще в подобных условиях.
Нас никто не готовил к тому, как правильно обращаться с оружием, добывать еду, строить убежище и хладнокровно расправляться с атакующими зомби, жаждущими познать группу нашей крови и закусить правой почкой.
Их уже не спасти, зато мы — одна из выживших групп, способная восстановить прежнюю человеческую жизнь. Хоть я иногда и сомневаюсь в нашей сплоченности (нервозность, агрессия и подвешенное состояние практически каждый день выбивают нас из колеи), но мы должны дойти до конца. Мы просто обязаны истребить этот кошмарный вирус, кишащий на улицах городов, и со временем вернуться к прежней нормальной жизни. За нами стоят десятки смертей наших близких, и мы просто обязаны восстановить все не только ради них, но и ради будущих поколений.
Ради Иззи, Кэти и Тони.
Иначе зачем это все?!..
День семьдесят четвертый (?)
Я убийца.
Ева Финч — убийца. И ей нет никаких оправданий.
Сегодня я лишила жизни одного из людей. Таких же, как и мы. Такого же отчаянно борющегося за жизнь человека. Еще за секунду до того, как я сняла пистолет с предохранителя, в его жилах бурлила кровь, а сердце продолжало стучать в груди, не подозревая, что очередной его импульс может оказаться последним.
«Ты спасала не только свою жизнь, но и остальных участников группы», — убежденно сказал Рон, когда я второй час подряд ревела навзрыд у него на груди.