Я продолжаю смотреть в его бесконечные, бесконечные, бесконечные глаза и тихо, постепенно осознаю — в них спрятано небо с пушистыми белоснежными облаками. Кто запер небо в его глазах?! И не просто небо, а целую Вселенную. Мою Вселенную. Вселенную, принадлежащую лишь мне одной.
Протягиваю к нему руку, пытаясь прикоснуться, удержать его, притянуть к себе. Но с каждым взмахом кисти он отдаляется. Он отдаляется от меня, но его ледяные глаза продолжают испепелять меня огненным взглядом. Я панически хватаю воздух руками, пытаясь удержать его хоть на мгновение. Размахиваю ими в стороны, намереваясь взлететь вслед за ним. Раскрываю рот и пытаюсь кричать изо всех сил, но с губ срывается лишь оглушающая пустота.
Я теряю его. Теряю себя вместе с ним. Теряю воздух из легких, который выпустила вместе с не состоявшимся криком. Сердце сжимается в тугой узел, а легкие рассыпаются на мелкие осколки, отказываясь сделать очередной вздох.
Я смотрю на дрожащие пальцы, парящие по воздуху, и наблюдаю, наблюдаю, наблюдаю, как его образ постепенно исчезает из памяти, растворяясь в пустоте.
Резко подрываюсь с места, жадно заглатывая воздух.
Воспаленные обветренные губы с кусочками ороговевшей кожи, горят синим пламенем. Несколько раз сглатываю, пытаясь избавиться от неприятной сухости во рту. Легкие с трудом принимают кислород, вызывая непроизвольный кашель, и с каждым напряжением тела я ощущаю разрушающую головную боль.
Открывая глаза, я морально готовлю себя к знакомым белоснежным стенам главного научного корпуса корпорации «Нью сентори». Подготавливаю себя к ослепляющему свету флуоресцентных ламп, излучающим холодное сияние. Готовлюсь к сухому холодному воздуху и монотонно вопящим белоснежным кондиционерам.
Готовлю себя к чему угодно, но только не к тому, с чем прямо сейчас сталкиваются мои глаза.
Вокруг царит полумрак. Единственным источником света служит большое прямоугольное окно старого образца, прикрываемое светлой французской шторой лишь наполовину. А за окном царит вполне обыденная погода для Лондона — хмурое небо с редкими проблесками солнца.
Меня окружает комната небольших размеров с каким-то чересчур вычурным дизайном. Спинка широкой двуспальной кровати обита красной замшей, а ноги скользят по бордовому пастельному белью из шелка. Из мебели в помещении лишь кровать и небольшой туалетный столик, усыпанный косметическими баночками с неизвестным содержимым.
Как только делаю первую попытку встать — запястья тут же отзываются неприятной болью, а икроножные мышцы начинают подвывать. Мельком оглядывая запястья, улавливаю темно-бордовые следы от грубых наручников. Босые ноги опускаются на прохладный старинный паркет, и наконец я полностью встаю с кровати.
Мягкий матрас под тяжестью тела мгновенно проминается, и как только я встаю на ноги — тут же рикошетит в противоположную сторону, отзываясь легкими волнами.
И только сейчас я замечаю, что нахожусь здесь не одна.
Девушка на другой стороне матраса лежит на животе абсолютно неподвижно. В голове закрадываются неприятные мысли: а жива ли она вообще? Ее руки разбросаны в разные стороны: одна безвольно свисает с кровати, а вторая в полусогнутом состоянии подложена под щеку. На голове что-то наподобие небрежного высокого пучка, но хаос в виде потрепанных волос черного цвета говорит о том, что сделан был этот пучок пару дней назад, как минимум.
Ее одеяние — нечто странное и невообразимое. Она лежит в чересчур коротком красном платье «бандо» без бретелей с оголенными плечами. По краям платья пришит белый мех, и благодаря этой мелочи ее образ больше напоминает рождественского эльфа из версии восемнадцать плюс. А худощавые ноги облачены в черные колготки в сеточку, с большими дырами в разных местах.
— Эй, — раздается мой хриплый голос. Пару секунд я толкаю ее в плечо — ноль реакций. — Ты жива?
Вновь предпринимаю несколько безуспешных попыток разбудить ее, но спустя пару секунд приходит осознание, что я трачу время на бесполезные вещи. По крайней мере, я удостоверилась, что ее кожа не мертвецки холодная и имеет вполне себе жизненный оттенок. Значит, все-таки жива.
Делаю первые неуверенные шаги в глубину комнаты. Они даются мне с трудом: невыносимая боль в голове разрастается с каждым шагом, мышцы сводит в тугой узел от перенапряжения и ни с того ни с сего появляется неприятное чувство тошноты. Я облокачиваюсь об изножье кровати и с помощью рук потихоньку перебираюсь в сторону неизвестной девушки, чтобы разглядеть ее получше.
На ее лице красуется размазанный макияж с нелепыми блестящими тенями и вызывающей красной помадой. Черная тушь, слетевшая с глаз, размазана по всему лицу, а розовые румяна до неприличия размалеваны по щекам, вперемешку с растекшейся тушью. Взгляд плавно опускается вниз к ее полуобнаженной пышной груди, скользит на свободно свисающую с кровати руку и…
…останавливается на миниатюрном серебряном браслете корпорации «Нью сентори».