«Ему повезло, что его не загрызли насмерть музы, и он умер мгновенно, не ощущая, как они заживо достают его кишки», — отстраненно проговорил Сэм, мрачным взглядом оглядывая мое покрасневшее от слез лицо.
«Невозможно быть хорошей девочкой, Финч, особенно сейчас. Все мы убивали и если не сегодня, то рано или поздно этот момент все же застал бы тебя», — убедительно произнес Джеймс.
«Любой бы на твоем месте поступил бы точно так же», — утешающе сказала Грейс.
Но их слова, ссыпающиеся со всех сторон, лишь нагнетали обстановку, что явно не шло мне на пользу. Безусловно, я осознаю, что в прошлой жизни так бы не поступила. В прошлой жизни я и не задумывалась о смерти в глобальных масштабах. Мои мысли были заняты лишь бесконечной учебой и размышлениями о том, какому дьяволу нужно продать душу, чтобы мама одобрила мои отношения.
Я никогда прежде не держала в руках смертоносное оружие. И даже мысли не допускала о том, что мне предстоит изо дня в день сталкиваться с ним лицом к лицу. Но жизнь такая непредсказуемая сука, что в буквальном смысле заставляет тебя брать в руки холодный корпус пистолета и учит как им пользоваться. Только чтобы выжить. Получить еще один однотипный день в копилку других ему подобных.
Сегодня я поклялась напрочь отказалась брать в руки какое-либо оружие, кроме ножей. Холодное лезвие раскладного ножа, как и всегда, припасено у меня в заднем кармане брюк. На случай, если одна из муз подойдет ко мне на опасное расстояние и вокруг не окажется никого, кто бы смог прийти мне на помощь.
Мне кажется, что каждый раз, когда я буду брать оружие — руки будут нервно содрогаться от страха, мешая поразить мишень. Я каждый божий раз буду вспоминать, как всадила в лоб пулю тому разъяренному мужчине в джинсовой куртке, который намеревался меня убить и забрать все припасы.
Я понимаю, понимаю, понимаю, что он хотел совершить со мной тоже самое и даже глазом бы не моргнул перед моим падающим телом. Но сам факт того, что с этого дня я являюсь убийцей чьего-то брата, мужа, отца и сына… лишь больше угнетает меня.
А что, если на него рассчитывала семья? А что, если у него остались маленькие дети? А что, если…?
А что, если монстр не тот, кто насмерть загрызает любое живое существо… а тот, кто в тяжелые времена убивает здоровых себе подобных?
День восьмидесятый (?)
Только потеряв все мы начинаем радоваться мелочам.
Раньше… еще задолго до эпидемии я не до конца осознавала смысл этой фразы, услышанной в какой-то очередной слезливой мелодраме. Ведь у каждого разное понятие под словом «все». У кого-то это семья, у кого-то любимая работа, а кто-то подразумевает под этим словом свое хобби и целую жизнь в целом.
А сейчас мы в буквальном смысле осиротели. Мы потеряли все, что только можно. И мне кажется, что со дня на день мы потеряем самих себя. Однажды мы проснемся не в своем сознании, не в своих воспоминаниях и будем совершенно другими. Но кем: людьми, животными, зомби?
Никто не знает, что нас ждет в будущем… и ожидает ли нас оно вообще по ту сторону временного отрезка…
* * *
Переворачиваю очередную страницу, а на ней — пустота.
Это последняя запись в дневнике Евы Финч, который я читала на протяжении нескольких недель. Возможно, сразу после написания этой записи она оказалась в «Нью сентори». А, возможно, она еще даже не успела дописать ее до конца, довести до логического завершения. Быть может, она написала ее задолго до пропажи и просто на просто приняла решение больше не вести дневник.
Пальцы зажимают волнистую шероховатую бумагу, а ногти царапают ее поверхность.
Ни о какой добровольной санации не может быть и речи.
Они ее похитили. Похитили по наводке Дианы.
И я уже начинаю сомневаться в альтруистической миссии «Нью сентори».