Лондон встречает нас хмурыми тучами и зябкой прохладой.
Я крепче стискиваю бейсбольную биту, когда мы выходим из автомобиля посреди заброшенной улицы. Ничего не изменилось. Улицы все также усыпаны разбросанными и разорванными листовками, путешествующими бумажными салфетками, осколками вдребезги разбитых витрин и трупами муз.
Не успевая выйти из машины, Джеймс тут же направляется к припечатанной к асфальту музе, которая вдруг просыпается от наших голосов и протягивает окостенелые руки с оторванными пальцами. Лишь подойдя ближе к ней мы замечаем, что у нее отсутствует нижняя половина туловища, а по асфальту размазаны все ее внутренние органы, вперемешку с переломанными ребрами. Джеймс хладнокровно убивает ее, стреляя в упор с близкого расстояния.
— Что? — с удивлением спрашивает он, улавливая укоризненный взгляд Рона. — А ты сегодня скольких убил? Одним больше, одним меньше.
— Нужно принимать решение с точки зрения стратегии, а не эмоций, Джеймс, — невозмутимо проговаривает парень, оглядывая местность. — Она уже больше никогда не встанет и ни до кого не доберется. А ты зачем-то последовал желанию внутреннего маньяка и убил ее. Еще и пулю зря потратил.
— О, да ладно. Все вокруг такие невинные, правильные и хорошие, что складывается впечатление, что в аду гореть буду только я, — рыжеволосый демонстративно закатывает глаза.
— Мое местечко в котле рядом с тобой уже давно забронировано, бро, — утешает Роберт.
— Я серьезно. Этот выстрел могли услышать не только вороны, — предполагает Рон, продолжая идти по улице с выставленным вперед оружием.
— Нет, это сложно, — честно признается Джеймс, поджимая губы. — Сложно гасить эмоции, когда видишь… этих тварей.
— Ну, не сложнее, чем у Израиля с Палестиной, — ухмыляется в ответ Рон, и тут же тихо добавляет. — Было когда-то.
Ближайшие пару часов я бегаю по различным магазинам или тем, что они них осталось. Закидываю в рюкзак вещи, которые могут более-менее пригодиться в быту, нахожу даже несколько средств личной гигиены, что-то из строительных магазинов и парочку заводных игрушек. Парни в это время зачищают территорию от мимо проходящих муз, и один из них всегда сопровождает меня внутри помещений.
Наконец, очередь доходит до крупного супермаркета. Его мы приберегли на десерт. И как только моя нога вступает в просторы магазина, вдалеке мы улавливаем приближающийся рев мотора и неоднократные выстрелы, произведенные в сторону чудом уцелевших витрин. Кто-то из парней улавливает белоснежные комбинезоны рейдеров, приближающихся в нашу сторону с каждой безбожной секундой. Мы все как по команде забегаем вовнутрь супермаркета, минуя кассы самообслуживания, и прячемся за их прочными стенами, падая на пол.
— Чертова корпорация зла, — сквозь зубы шипит Рон, продолжая нагибать голову от шальной пули. — Они поменяли расписание рейдов.
— Возможно… возможно я смогу как-то уладить… — мой голос заглушают несколько ближайших вдребезги разбитых витрин.
— С ума сошла?! — сквозь зубы процеживает Роберт, облокачиваясь спиной об стенки кассы. В руках он продолжает удерживать свисающее с плеча оружие.
— Помни, кто настоящий враг, Ева, — невозмутимо проговаривает Рон, направляя в мою сторону две глыбы льда с завораживающим проблеском надежды.
— Если мы высунемся, то они либо застрелят нас на месте… либо еще хуже, — тихо произносит Джеймс, — увезут в научный центр и будут ставить на нас эксперименты, — с новыми оглушительными выстрелами он сильнее нагибается вниз, вжимаясь в стену. — Это и есть война, дошло?!
Мы сидим в подобном положении уже несколько минут. Наконец, после прекращения выстрелов и громкого рева автомобиля, Рон решает осторожно заглянуть в сторону улицы. Убедившись, что машина с рейдерами отъехала на безопасное расстояние, он выходит из временного укрытия, принимаясь рассматривать оставленный ими ущерб.
— Уроды… — с презрением произносит Роберт, пиная остатки битого стекла под ногами.
Рон присаживается на корточки, принимаясь внимательно изучать остатки вражеских пуль, которые стали причиной разбитой стеклянной витрины.