— Тю! Да разве здесь клев? Разве это рыба? Вот на Муг-озере — там да-а!
— Так что там по учету-то?
— Да до твоего Муг-озера два дня лесом топать! Никаких дорог нет. Ведь нет же?
— Пара человек сыщется… остальные еще не вышли. Там срока-то по двадцать пять! Ну, некоторым — пятнаха… Так те еще сидят.
— Зато с бродцом походить — мило дело!
— Слышь, Игорь, ты мне ребят подгони… ну, которые там живут, со старой школой рядом… да с Домом пионеров. Поворошим старое дело. Раз фашист — так его может архив интересовать, документы какие… фотографии.
— А потом как рыбу нести? В котомке, что ли? Так стухнет.
— Так и машину с архивом обстрелял… тоже этот фашист! Что же… Тогда он запросто мог и Шалькина подставить? Притащил, сапоги с него снял, надел, следы оставил… опять сапоги надел пьяному Шалькину…
— А по следам, похоже, так оно и было, — Африканыч вновь перешел с рыбы на работу.
— Что-то уж больно запутанно все, сложно, — наполняя стаканы, покачал головой Ревякин.
— Так и правильно — запутанно! — следователь азартно взмахнул рукой. — Не забывайте, он же только что убил молодую симпатичную девушку, с которой имел половой контакт. Ударил. Добил. Кровь. Стоны… Тут, какие бы крепкие нервы ни были… Бросился бежать… Увидел конюшню, заглянул… может, хотел туда труп спрятать… или рядом, в кусты… Искал место. Не забывайте, это все средь бела дня было! Потом вдруг Шалькин… А дальше — спонтанно. Или — нет, не спонтанно? Наоборот — логично все. Мол, зашел конюх, дальше — конфликт, удар. В пьяном угаре! Убил, там же и вырубился. Все — самогонка. Скажете, не бывает так?
— Да еще и не так бывает!
— Володь, что с Хренковым-то? Так и будет сидеть?
— Будет! Пока в клубе всех не допросим. Кто тогда был, кто мог часики в куртку подбросить… А вот коли мы этого гада найдем, вычислим… хотя бы примерно знать будем…
— Тогда, можно считать, дело раскрыто! — громко захохотал Ревякин. — Убийство! Не хухры-мухры. Эх, жаль уезжаю!
— Учись-учись, — следователь поставил стакан. — Клубом я лично займусь. А ты, Игорь, — ребятней этой. Поищи, поспрошай. Ну, не может быть, чтобы они дома целыми днями сидели… Кто-нибудь что-нибудь да видел! Просто внимания не обратил.
Опер вновь разлил по стаканам — чего руку менять, — прищурился:
— Лихо вы промеж собой все распределили! А я?
— А ты, Игнат, нам поможешь. Пока не уехал.
— Хм… Ну, что? За советский космос?