— Так вечерком и заглянули бы. Я б тебя на своем «Восходе» отвез. Ну а по пути — по кружечке. Или по две.
— Ах, Владимир Андреевич, — хохотнув, техник махнул рукой. — Ты ж мертвого уговоришь. Ну, лады, съездим.
На «Смене» и на «Любителе» отпечатков оказалось много — кто их только не хватал! И все же… среди многих нашлась и пара пальчиков почтальона! Откуда? Значит, и впрямь — подбросил. Так, на всякий случай.
Что же выходит, Столетов — не только убийца, но еще и предатель? Получается так… И еще у него были какие-то дела с трактористом Семеном Крокотовым, тоже пропавшим… Также очень похоже, что кто-то из них, Кроктов или Столетов, обстрелял машину с архивом! Да-да, еще не забыть про архив! Ну, тут надо ждать, когда все мотоциклы проверят. Дорожкин уже штук пять осмотрел, да примерно столько же — сам Алтуфьев. Восемь всего и осталось-то! Хотя, конечно, вмятина на коляске — никакая не улика, но все же будет от чего плясать.
Кстати, архив… Интересно, разобрались там уже, что за бумаги пропали? Поначалу сказали, что ничего не потерялось, но вдруг сейчас что-то поконкретнее выяснили?
В архив Алтуфьев позвонил на следующий день, прямо с утра. Поговорил не с начальником, а с секретарем, напомнил про дело…
Секретарь — судя по голосу, молодая девушка — про обстрел озерской машины вспомнила сразу, еще бы такое забыть! Но, по описи, все документы оказались на месте, правда, разбросаны по всему кузову — пришлось собирать.
— Там, знаете, на немецком много, архив 18-й армии, абвера, СД, гестапо… Все на месте!
— Ну и славно. А никто их больше не запрашивал? — на всякий случай поинтересовался следователь.
— Запрашивали, — секретарша отозвалась без запинки. — Дня два назад из Риги запрос пришел.
— Из Риги? — удивленно переспросил Алтуфьев. — А конкретно откуда и что за запрос?
— Знаете, мы такие сведения не можем по телефону сообщать…
— Девушка, милая! — взмолился Владимир Андреевич. — Так ведь и я не в колхозе трактористом работаю. Я — старший следователь прокуратуры.
Секретарша оказалась неумолима — приезжайте и привозите официальный запрос. А так — ни-ни.
Ну что тут скажешь? Права, в общем-то…
Сразу после обеда Алтуфьеву позвонил непосредственный начальник, старший советник юстиции Сергей Афанасьевич Тенякин. Начальник изволил гневаться и, не тратя времени на предисловия, самолично пригласил нерадивого подчиненного «на ковер», то есть на производственное совещание, посвященное чему-то там партийному и законному. Однако тон этого короткого разговора не оставил у Владимира никаких сомнений, зачем именно его туда зовут. Еще бы — «заволокитил» простейшее дело! Снова будут давить и требовать! Хотя, если по закону, — время еще есть. Но какой там закон, когда главное — отчитаться! Небось дело заранее уже июнем провели как «законченное производство»… А уже июль на носу!
Так все и случилось, как представлял себе умудренный жизненным и служебным опытом Владимир Андреевич. Начальник оставил его после совещания, был придирчиво-вежлив, называя Алтуфьева по имени-отчеству, а чаще — по специальному званию: товарищ юрист первого класса или — чуть проще — товарищ юрист…
— Так что, товарищ юрист первого класса? Вы что же, и здесь, у нас, не хотите работать как следует? Обычное рядовое дело до такой степени заволокитили! С таким не каждый справится, да… Что-что? Какие, к черту, сроки! Уголовно-процессуальный кодекс мне напоминать не надо, уважаемый Владимир Андреевич! Я его и без ваших напоминаний знаю! Очень даже хорошо. А делом уже из Москвы интересовались! Не первый раз уже… В связи с этим у меня к вам, товарищ следователь, один конкретный вопрос: когда? Я все понимаю: и доказательная база нужна, и экспертизы, но… Положа руку на сердце, чего там расследовать-то? И так все яснее ясного… Вы что же, Владимир Андреевич, не умеете работать с подозреваемыми? Может, в этом и есть истинная причина вашего выдворения из Нарвы? Неумение работать, а не какой-то там… выдуманный адюльтер! Вы все поняли, товарищ юрист первого класса? Если поняли, идите работайте. Работайте, а не груши там… Да. Так я и не услышал ответа на поставленный мною вопрос! Что-что? В установленные законом сроки? Ах, Владимир Андреевич! Я с вами по-человечески пытаюсь… а вы вот так, да? Неделя! Все. Разговор окончен. В следующий раз будем разговаривать на комиссии и в парткоме! Ступайте.
— Прямо так и сказал: ступайте? — наливая водку, удивился Ревякин. — Как какой-нибудь этот… феодал?
— Прямо так и сказал, — Владимир Андреевич грустно подцепил килечку. — Парткомом грозился…