Пожиратели

Еще скучнее было только в детстве, в родительском доме.

В их семье не было никаких секретов. Не потому что они были близки, а потому что секреты предполагали какие-то сложности.

Если родители давным-давно и разлюбили друг друга, предпочитали ненавидеть молча. Они проводили дни, лежа на старом диване, и вокруг этого дивана крутилась какая-никакая жизнь.

К нему подходила Алена, принося из школы оценки, в поисках родительской теплоты.

Приходил Матвей, став постарше, но в отличие от сестры он не злился. Он спал.

Алена ругалась с отцом и матерью, пытаясь заставить их подняться на ноги, но ни слезы, ни крики так и не сдвинули их с места.

Она очень быстро повзрослела – эта невысокая, не унаследовавшая красоты матери девочка, с губами похожими на розовую полоску шрама. Глаза у Алены всегда выражали требовательность, но требовательность не от других, а от себя. Близкие дедушка с бабушкой частенько забирали ее к себе, помогая учиться и не сойти с ума, и именно с их помощью Алена нашла свою первую работу в пятнадцать лет. Она была похожа на маленькую горящую искорку, коя выбивается напоследок, прежде чем затухает свеча.

Отчего его родители были такие, Матвей не знал. По правде, он и не думал об этом. Они научили его тому, что в жизни нет ничего интересного, и вся трудность заключается в том, чтобы не заснуть.

И, правда, что здесь сложного, если с детства наша жизнь расписана кем-то другим?

Сначала детский сад, школа, с ненавистными звонками и одноклассниками. За одиннадцать лет учишься просто терпеть людей – это единственный хорошо усвоенный урок.

И формула счастья всем известна – нужно просто сыграть свадьбу. Вот и все, на это не нужно тратить шестьдесят лет.

Когда мать с отцом тихо умерли, промяв тела на диване, Матвей с Аленой не сразу сообразили то, что впервые за очень долгое время родители покинут дом.

Сейчас же воспоминания о детстве редко тревожили душу Матвея, не находя в ней ни праведного гнева, ни вопроса.

Мужчина поискал глазами по сторонам. Как ни пытался отогнать от себя мысли, все равно поморщился, осознав, чего ему не хватает.

Паразитов.

– Черт.

Он искал их. Выискивал между людьми ускользающие силуэты.

– Где же вы?

С тех пор как они появились в его жизни, мир перестал быть таким понятным и упорядоченным.

Матвей привык обращаться с жизнью так же, как с полотенцами в ванной – складывать стопочкой. Он присваивал номерки всем знакомым, раскладывал по полкам прожитые собой года, подмечая, сколько еще осталось свободного места. Не читая этикеток, задвигал по ящикам упущенные шансы и знакомства, отгораживая себя от хаоса.