Пожиратели

Матвей повернулся, замечая часть золотой луковицы, выглядывающей из-за домов мелким воришкой.

Мужчина нахмурился, терзаемый догадками, пошел навстречу.

Обойдя дом по дорожке мимо грязного бетонного бока, покрывшегося трещинами, Матвей увидел небольшую, но довольно красивую церквушку с золотыми куполами и колокольней. Тут же стон разочарование вырвался из его рта – именно на звон колоколов он шел все это время.

– Черт!

Близко Матвей не решился подойти, сам для себя отметив какую-то невидимую границу.

Глядя на едва различимую икону над большими деревянными дверями, мужчина ощутил себя не в своей тарелке. Виной тому, конечно, были паразиты – вовсе не прислужники ангелов. Однако и другое чувство росло внутри, чувство, которое Матвей даже не пытался скрыть – презрение.

Он внимательно оглядел высокий черный забор с витиеватыми узорами, блестящие купола, бледно-бежевый фасад, сравнивая всю церковь с собой – это было похоже на извечный страх человека перед человеком, заставляющий нас придумывать новое оружие, угрожать им воспользоваться.

Матвей не решался только посмотреть прямо в глаза иконы, прикрываясь солнечным светом, плохим зрением. Но не пожалел стоящих на хлебных местах попрошаек.

Старушки в платочках сыпали в пластмассовые стаканчики монетки, крестили колясочников, шепча что-то свое.

Жгучая злость пробрала Матвея так, что он сжал руки на груди.

– Паразиты! – прошипел.

Ближе всех сидела цыганка с ребенком на груди. Провожая очередного прохожего, она поймала гневный прищуренный взгляд. В нем сквозило превосходство – надменное, необоснованное. Но и кое-что другое, что цыганка по опыту определила быстро – страх.

Плюнув, мужчина первым отвернулся.

– Помогите мне, дай вам бог здоровья, – протянув руки, крикнула женщина.

Матвей громко и резко выдохнул, как выдыхают, схлопотав кулаком в живот, и отошел подальше.

За спиной цыганка усмехнулась, щелкнула пальцами.

Именно в церкви Матвей впервые столкнулся с паразитом и потому злился, бесился.

Он обошел ее с другого бока так, чтобы видеть выход и попрошаек, всех, кроме цыганки. Незачем было стоять и смотреть, но Матвей стоял, ждал, как волк на огонь – бросался в надежде, что враг потеряет бдительность, но только опаливал усы.

Несмотря на ранние часы, прихожане цепочкой поднимаются внутрь: старики с тростями, женщины в разноцветных платочках.

Молодая мамочка проходит мимо, таща за собой брыкающегося ребенка, который, по всей видимости, хочет заниматься чем-то совершенно другим. В какой-то момент мамочке надоедает эта борьба, и она с силой шлёпает дочку.