Он взял обезьянью лапку большим пальцем и указательным, помахал ею и бросил ее в огонь. Уайт ее оттуда выхватил.
— Лучше бы она сгорела! — мрачно произнес сержант.
— Если вам, Моррис, она не нужна, дайте ее мне.
— Мне она не нужна, — решительно ответил сержант. — Я ее бросил в огонь; если вы ее берете, не вините меня за то, что с вами произойдет. Но лучше будьте благоразумны, выбросьте ее.
Мистер Уайт отрицательно покачал головой и оглядел свое приобретение.
— Как это делается? — спросил он.
— Надо взять ее в правую руку и вслух высказать желания. Но предупреждаю — последствия могут быть страшными.
— Это похоже на сказки «Тысячи и одной ночи», — сказала миссис Уайт. Она поднялась, чтобы накрыть на стол. — Не кажется ли вам, что вы бы могли попросить мне в помощь еще пару рук?
Мистер Уайт вынул талисман из кармана, и все трое рассмеялись, заметив тревогу на лице сержанта.
— Если вы решили что-то просить, — сказал он, хватая Уайта за руку, — так уж просите что-нибудь разумное.
Мистер Уайт спрятал лапу обратно в карман и пригласил Морриса к столу. За ужином о талисмане отчасти позабыли. С увлечением все трое опять слушали рассказы о жизни сержанта в Индии.
— Если в истории обезьяньей лапы столько же правды, сколько в других его историях, — сказал Герберт, когда за гостем закрылась дверь и он поспешно удалился, чтобы успеть на поезд, — нам нечего надеяться на что-то путное.
— Ты ему заплатил? — спросила миссис Уайт, пристально глядя на мужа.
— Так, мелочь, — слегка покраснев, ответил мистер Уайт. — Он и брать-то не хотел, но я его заставил. Он все настаивал, чтобы я этот талисман выбросил.
— Ну, конечно! — с деланным страхом сказал Герберт. — А то мы станем счастливыми, богатыми и знаменитыми. Для начала ты бы попросил себе империю, тогда ты не был бы под каблуком у жены.
Мистер Уайт достал талисман и смущенно стал его разглядывать.
— Ничего не приходит в голову, что бы попросить, — медленно проговорил он. — Мне кажется, у меня есть все, что я желаю.
— А если бы ты выплатил залог за дом, разве ты не был бы счастлив? — спросил Герберт, кладя руку отцу на плечо. — Достаточно будет попросить двести фунтов.
Отец улыбнулся, конфузясь собственного легковерия, и приподнял талисман. Герберт состроил серьезную мину, подмигнул матери и взял на пианино несколько торжественных аккордов.
— Я-хочу-двести-фунтов! — произнес мистер Уайт.