Золотая сказка

— Ричи, Диана, — комната оживилась нежностью материнского голоса. — Завтрак готов! Бегом за стол!

Женщина, в на удивление белоснежном переднике бойко вертелась у печи, то и дело откидывая за спину длинную переплетённую косу густых русых волос. На вид хозяйка выглядела не больше чем на двадцать лет, но серьёзный и усталый взгляд её мутно-голубых глаз открывал правду.

Через пару мгновений дверь в соседнюю комнату открылась нараспашку и оттуда, весело смеясь, выбежали брат и сестра. Они были беззаботными двойняшками удивительной красоты, с желаниями и озорством в глазах точно такими же, как и у всех двенадцатилетних детей. Поэтому, не дожидаясь больше никого, они плюхнулись на стулья за столом друг напротив друга и одновременно вцепились в поднос с печеньем, стараясь перетянуть «призовое» блюдо на свою сторону.

— Кто съест меньше, тот лягушка! — успела выкрикнуть девочка, перед тем как дёрнуть поднос и жадно вцепиться зубами в сыпучий кругляшок горячего теста.

Но мальчик явно не хотел проиграть и удостоится позорного титула, поэтому налёг на стол и вцепился руками сразу в несколько печенек. От этой борьбы большой кувшин молока, стоявший рядом с подносом, угрожающе зашатался.

— Ричард! Дини! — сурово произнесла мать, заметив потасовку.

Возня тут же утихла. Только их мать умела произносить имена таким голосом и в такой манере, от которой детям становилось ужасно стыдно. Она прекрасно знала своих чад: Ричард боялся становиться старше и терпеть не мог своего «взрослого» имени; Диана же считала себя умной не по годам и будущей преемницей материнского дела, поэтому любое напоминание о её настоящем возрасте слегка обжигало норов девочки. И стоило матери только произнести в нужный момент имена в правильной интонации и форме, как дети тут же задумывались о том, как себя ведут, и всегда без лишних упрёков и ссор успокаивались.

Женщина была местной травницей — не говорящей с духами, не обладающей магией, но всегда дружелюбной, в отличие от Госпожи Бутты — загадочной старухи-вдовы, жившей на другом конце деревни. Из-за этого деревенские зачастую приходили именно к доброй травнице, а её семья жила в достатке. Отец же семейства работал у старосты и следил за почтовыми голубями, тратя всё своё свободное время на рыбалку. Вот и в этот раз он зашёл в дом, насвистывая мелодию и держа в руках большую корзину, полную рыбы.

— Папа! — радостно крикнула Диана и тут же рванула из-за стола в одно мгновение повиснув на шее отца.

Ричард же предусмотрительно налёг на печенье, пока сестра отвлеклась. И хотя мальчик попытался что-нибудь проговорить с набитым ртом, у него получился только небольшой взрыв крошек. Заметив это, девочка тут же вернулась за стол, злобно поглядывая на брата.

— Ты опять рыбачил на границе? — голос женщины прозвучал сурово, но в глазах читались только забота и тревога.

— Брось, милая, — уже не в первый раз начал мужчина. — В том озерце водиться удивительно крупная рыба: только взгляни, сколько я наловил за ночь! Сама знаешь, что староста платит не слишком много, а я ведь должен помогать тебе содержать семью. К тому же… — он подошёл к жене и попытался нежно её обнять. — Сколько раз я там был — ещё ни один дух леса меня не утащил и никаких «чарующих» песнопений я не слышал, честно.

— Для тебя это всё шуточки… — вздохнула женщина, но всё же позволила мужу себя обнять. — И нам вполне хватает на жизнь, не выдумывай. Лучше проводи больше времени с детьми, а то совсем им энергию некуда девать.

— Папа опять наловил много рыбы? — спросила Диана и пристально и деловито посмотрела на корзину, дожёвывая очередную печеньку. — Можно сегодня я буду готовить рыбный пирог?

— Нет! Пофалуста, нет! — тут же взмолился Ричард, пытаясь изо всех сил разборчиво выговаривать слова с полным ртом. Он прекрасно помнил прошлые попытки Дианы готовить рыбные пироги и резонно относился к этому с большой опаской.

— Ничего ты не понимаешь, обжора! — фыркнула Диана и запустила в брата невесть откуда взявшимся жёлудем. Девочка с огромным удовольствием использовала то, что её мать была травницей — в доме везде можно было найти вдоволь снарядов для обстрела брата: почти в каждом в углу любой из комнат стояли всевозможные корзинки и бочонки, наполненные различными кореньями, желудями, орехами и ветками. Из-за этого натренировано брошенный жёлудь звонко влетел прямо Ричарду в лоб. Мальчик недовольно айкнул, принявшись поглаживать пострадавшее место.

— Диана! — с укором произнесла мать. — Я собирала их не для ваших перестрелок!

Ричард сурово уставился на сестру, ещё раз потёр ушибленное место, после чего встал, распихал по карманам печенье и направился было в свою комнату разрабатывать план мести. Но стук в дверь заставил ситуацию перемениться: Диана тут же куда-то испарилась, а Ричард затаился за ближайшим углом и стал с любопытством наблюдать. Он любил смотреть, как к его матери приходят больные или раненые, в глазах которых читались обречённость и бессилие, но травница всегда с лёгкостью, как по волшебству, возвращала им блеск жизни. Для Ричарда это всегда было чудом — видеть свою мать, спасающую людей. Диана же, хоть и знала про травы почти всё, никак не могла справиться с практикой — её мутило даже при виде человека с простудой.

Тем временем, пошаркав у порога, в дом робко зашёл один из жителей деревни. Это был крестьянин-хлебороб, староватый и худощавый мужчина в серой от постоянной работы длинной рубахе. Голову посетителя украшала огромная залысина среди остатков коротких седых волос. Мужчина тут же низко поклонился травнице и её мужу, после чего принялся неуверенно переминаться с ноги на ногу.

— Что случилось, Янко? — поинтересовалась хозяйка, оторвавшись от кухонных дел. Женщина сразу стала собранной и сосредоточенной. Она не сводила глаз с гостя, внимательно его осматривая и одновременно закатывая рукава. Муж же между тем, привычно осознав свою беспомощность, взял корзину с рыбой и быстро ушёл во двор разбираться с уловом.