– А я могу. – И в глаза посмотрел таким взглядом, что другой бы не выдержал, отступил. Демьян не отступил, лишь зубами скрежетнул.
– Делай, что нужно, – сказал наконец.
– Тебе не понравится. – Кузьма принялся закатывать рукава. – Предупреждаю сразу, если я возьмусь ее лечить, ты вмешиваться не станешь, что бы ни увидел, что бы ни подумал. Уяснил?
Демьян кивнул. Было видно, что решение это далось ему нелегко, но коль уж решился, то мешать точно не станет.
– Мне нужен огонь. – Кузьма достал нож с костяной рукоятью. Тот самый, что много лет назад передал ему Кайсы.
Демьян молча выгреб из печи угли, пересыпал на чугунную сковороду. Сковороду протянул Кузьме. Жар от углей шел знатный, на волю то и дело вырывались языки пламени. Это хорошо. Вот только нож было жалко. Может, даже жальче, чем помирающую девку. Кайсы говорил, что лезвие его сделано не из серебра, а из полозовой крови. Оттого оно особенное – крепкое и острое. Ни разу в жизни Кузьме не доводилось нож точить. А теперь вот приходится его в огонь…
За действиями гостя Демьян наблюдал настороженно, но молчал, помнил о данном слове. Главное, чтобы потом, когда придет время, не помешал, не испортил все. Выгнать бы его из хаты, да ведь не согласится. Значит, придется как есть…
– Платье с нее сними. – Лезвие ножа накалилось, но не покраснело, как обычный металл, а приобрело удивительный синий оттенок.
– Что?.. – Демьян нахмурился.
– Я говорю, платье с девки сними.
Уже не нахмурился, а покраснел, точно пацан безусый, спросил сдавленным голосом:
– Зачем тебе, дядька Кузьма?
– Любоваться буду. Снимай, говорю! Или ты бабу голую никогда не видел?!
На мгновение показалось, что врежет, вот прямо сейчас съездит кулаком по морде. Не врезал, вспомнил данное обещание. К девке подошел осторожно и так же осторожно принялся расстегивать пуговки, одну за другой, а уже затем потянул за ворот платья, обнажая сначала одно плечо, потом второе. Потом рука его замерла в нерешительности…
– Быстро! – прикрикнул Кузьма, и Демьян подчинился, вот только перед тем, как сдернуть платье окончательно, отвернулся. Деликатный…
Оно, может, и хорошо, что деликатный. Пока будет смущаться да глаза отводить, Кузьма как раз свое дело и сделает. Уверенности в том, что случится все так, как обещала албасты, не было, но и выхода иного у них тоже не наблюдалось. Та, что лежала на Демьяновой кровати, уже к утру превратится в хладный труп, так что или пан, или пропал…
Но занесенная для удара рука все равно дрожала. Костяная рукоять скользила в ладони. Кузьма сделал глубокий вдох, успокаиваясь. Тут все как со зверем. От зверя человек вообще мало чем отличается: то же сердце, легкие, требуха. Ему нужно сердце. И медлить нельзя, пока серебро снова не застыло, пока есть еще в нем сила.
– Все равно помрет, – прошептал он одними губами и по самую рукоять вонзил нож девке в грудь…
Зашипело, запахло горелой плотью, а недвижимое до этого момента тело выгнулось дугой, забилось в корчах.
– Да что же ты!..