– Теперь доживет, – проворчал Кузьма, делая последнюю затяжку. – Только не рассказывай никому. Особенно Палию. Ему о моих способах лечения знать незачем.
– А мне? Я же своими глазами видел кинжал в ее груди. Что это был за кинжал? Почему раны не осталось?
– И тебе об том знать незачем. Кинжал особенный, очень старый. Довольно с тебя такого ответа?
По глазам было видно, что не довольно, что Демьяну хочется докопаться до самой сути. Что хоть и видел он все, а до сих пор глазам своим не верит. Кузьма вздохнул и, предупреждая дальнейшие расспросы, сказал:
– Помог я девке твоей, вот и радуйся, а лишних вопросов не задавай. Все равно не отвечу.
– Она не моя. Я ее знать не знаю.
– Теперь знаешь, коль без одежи видел. – Усталость навалилась внезапно, придавила к земле грузом прожитых лет. Сделалось вдруг так тяжко, что хоть волком вой. – А я к тебе не приходил. Уяснил, Демьян Петрович?
– Уяснил. – Он кивнул, сжал ладонями виски, будто пытаясь унять головную боль.
– И еще. – Кузьма встал, запрокинул лицо к звездному небу, вздохнул полной грудью. – Я тебе помог, теперь за тобой должок…
Убирать в доме пришлось Галке, отмывать волчью кровь на втором этаже и человеческую – на первом. Справилась, сделала все как нужно и уже только потом, когда все закончилось, выбежала во двор, сложилась пополам, уперлась ладонями в колени, стараясь дышать открытым ртом, прогоняя волну тошноты.
– Деликатная, – послышалось за спиной, и от неожиданности она едва не закричала. – Смотрю, непривыкшая ты к грязной работе.
Мефодий стоял совсем близко – и когда успел подкрасться? – смотрел с притворной жалостью.
– Напугал я тебя? – Он улыбнулся, и отступившая было тошнота вернулась. – Вот и правильно! Вишь, как оно бывает: есть человек – и нет человека! А будешь меня держаться, станешь со всем уважением, так, глядишь, и устроится все.
Мефодий сделал шаг, Галка отступила, поскользнулась и едва не упала. Может, и упала бы, если бы он не поймал ее за ворот пальто, не притянул к себе.
– Осторожненько, – сказал ласково. – С уважением. Будет мне хорошо, и твоя жизнь сразу легче станет. – Лапа его уже шарила по Галкиному пальто, костлявые пальцы тянулись к пуговицам.
– Пусти! – Получилось извернуться, оттолкнуть. – Не смей меня трогать!
– Так я еще и не начинал даже. – Мефодий лыбился, а взгляд его оставался по-змеиному холодным.
Галка отступала, он наступал. Но не спешил, словно развлекался.
– Чистенькая. Чистенькая и строптивая. Так я таких как раз и люблю, чтобы сначала через колено переломать, а уж потом…
– Мефодий! – От окрика Аделаиды он сначала вздрогнул, а потом и вовсе замер. – Иди сюда!