Матрос, не выдержавший нервного напряжения, поступил в лучших традициях девиц прошлых времен, когда было модно падать в обмороки. Он просто отрубался.
Клим лишь сплюнул.
— Тьфу ты! — я же только начал.
— Тогда боюсь спросить, чем ты хотел закончить, — глубокомысленно протянула я, поглядывая на второй «трофей».
И тут со стороны обморочного раздался храп. Потеря сознания плавно перешла в глубокий и здоровый сон. Из лужи завистливо хрюкнули, а Клим, обведя взглядом подворотню, вкрадчиво пояснил:
— Поверь мне, закончилось бы весьма интересно, а так…. — и запустил заклинанием во второго матроса. Тот сразу же обмяк и, вторя собутыльнику, захрапел.
Парень же пассом развеял путы, и, поочередно подойдя к каждому из пьянчуг, начертил на тыльной стороне ладони метку смерти. Линии зеленоватого свечении буквально впитались в кожу, замерев причудливыми татуировками.
— Зачем все это? — недоуменно вопросила я.
— Чтобы когда они проснулись, то не подумали бы, что это им примерещилось. Кошмар перерастает в паранойю именно тогда, когда после него остаются следы не только в памяти, но и на теле.
— Думаешь, так прямо и паранойю?
— Ну хотя бы нервный тик.
— Спасибо, Клим, теперь я буду знать, откуда берутся заикания и тремор, — протянула саркастически.
Матросов было ничуть не жаль. Будь на нашем месте одинокая девушка, неизвестно, чем бы это могло обернуться. Так что, выпивохи, которые хотели впечатлений получили их сполна.
А провожатый, словно вторя моим мыслям, отряхнув руки, произнес.
— Так что, Шен, произошедшее еще раз подтверждает, что, за каждым нервным тиком скрывается увлекательное приключение чьей-то задницы.
Я лишь хмыкнула: следуя логике Клима, я и вовсе непрестанно должна трястись в эпилептическом припадке.
— Пошли уже, педагог и судебник, — я мотнула головой. — Тут уже недалеко.
Провожатый, не будь дурак, согласился. Уже на пороге дома Фло, когда Клим галантно придержал мне дверь, спросила:
— А сам как доберешься?
На что парень скривился: