Дневник провинциальной дамы

Генри в сером костюме с красным галстучком выглядит до неприличия безупречно, но стоит родителям отъехать, как с него слетает внешний лоск, а в голосе прорезаются звонкие свойские нотки. Роберт по какой-то неизвестной причине никак не может запомнить его имя и зовет Фрэнсисом. (Хотелось бы проследить эту ассоциативную цепочку, но никак не получается.)

Мальчики спускаются к ужину, и Генри, к нашему изумлению, безостановочно сыплет сведениями о моторных лодках, аэропланах и субмаринах. Очень познавательно. Испытываю облегчение от того, что перед сном он выглядит очень по-детски в пижаме в голубую полоску и просит оставить дверь открытой, чтобы видеть свет в коридоре.

Иду вниз к Роберту и интересуюсь (не напрямую, потому что слишком хорошо знаю, каким будет ответ), не хочет ли он свозить меня, Мадемуазель и детей к морю на следующей неделе. С нарочитой веселостью добавляю, что можно пригласить одного-двух гостей и устроить пикник. Роберт сперва испуганно переспрашивает, так ли уж это необходимо, но после некоторого обсуждения соглашается при условии, что погода будет хорошей.

(Не удивлюсь, если он с тех пор молился, чтобы пошел дождь.)

10 августа. Вижу мисс Пэнкертон из окна почты и всерьез подумываю о том, чтобы спрятаться под прилавком или в подсобке, но не делаю этого потому, что рядом дети, а еще почтмейстерша рассказывает, что в прошлый понедельник суд вынес беспрецедентный вердикт о раздельном проживании миссис У. из «Головы королевы» и ее супруга. Мы как раз подбираемся ко всем известному эпизоду, когда мистер У. швырнул тарелку ручной росписи с видом Тинмута[175] и она пролетела «вот прямо через всю спальню, от одного конца до другого», но тут на почту вторгаются мисс П., две овчарки и несколько длинноногих мальчиков.

Мальчики оказываются племянниками мисс П., и им велено идти и подружиться с Робином, Генри и Вики. Дети глядят друг на друга с лютой ненавистью, только Вики ухмыляется самому высокому племяннику, но тот не замечает. Мисс П. бросается к Генри и восклицает, что это, наверное, мой мальчик, глаза в точности как у меня, сразу понятно, что это мой сын. Никто не торопится развеять ее заблуждение, хотя я недовольна, поскольку Генри, по моему мнению, внешне ничем не выдающийся ребенок.

Почтмейстерша (наверняка из дипломатических соображений) вмешивается в разговор и просит ее извинить, но действительно ли я просила марок на два шиллинга? Обычно же я беру на три. Извинив ее, объясняю, что у меня с собой только два шиллинга. Ничего страшного, говорит она, можно додать шиллинг Гарольду, когда он будет разносить письма. Соглашаюсь и делаю вид, что не слышу, как мисс П. сзади восклицает, что это же чистый Гарди!

Всей компанией вываливаемся на улицу, и младший племянник Пэнкертон неожиданно говорит, что у него дома вода один раз протекла из ванной прямо в столовую. Вики издает удивленное восклицание, и все снова затихают, пока мисс П. не просит другого племянника не крутить хвост собаке, а тот в ответ удивляется почему. На что мисс П. говорит: «Ноэль, хватит!»

NB. Порой бывает очень любопытно наблюдать чередование тем в разговоре, особенно если в нем участвуют дети. Интересно, на какой стадии развития общества люди стали стремиться к логичному течению беседы, и что, если этого невозможно достичь? После минутного колебания решаю не делиться этими соображениями с мисс П., да к тому же она рассуждает о Г. Дж. Уэллсе и перебивать ее не хочется. Она как раз доказывает мне, что довольно нелепо сравнивать Уэллса и Шоу (как будто я собиралась это делать), но тут племянник Пэнкертон и Генри начинают пинать друг друга по ногам, и приходится сказать им: «Хватит». Племянник громко возмущается: «Скажите ему, что меня зовут не Ной, а Ноэль». Недопонимание улажено, но для своих ровесников племянник теперь навсегда останется Ноем, а Генри удостаивается аплодисментов за столь великолепную остроту.

Судя по всему, мисс П. все это совсем не кажется забавным, и в качестве отвлекающего маневра я поспешно приглашаю всех Пэнкертонов поехать с нами к морю на следующей неделе.

(Вопрос: Не правда ли, было бы поучительно самым тщательным образом исследовать мотивы, что стоят за предложениями и приглашениями, обладающими внешними признаками спонтанности? Ответ: Поучительно, но чаще всего болезненно. Решаю больше не предаваться этому мыслительному упражнению.)

Перед тем как расстаться с нами на перекрестке, мисс П. приняла приглашение и добавила, что у нее будет гостить брат и один ее ближайший друг, который Пишет, но не слишком ли большая тогда получится компания? Заверяю ее, что, конечно же, нет, но чувствую, что теперь придется купить полдесятка тарелок для пикника и эмалированные кружки, а еще новый термос, иначе чаю на всех не хватит. Отлично, говорит мисс П., только не надо ли им взять с собой сэндвичи? Я в ужасе восклицаю, что нет, она переспрашивает, правда ли не надо. Я так же твердо, но с несколько иным значением отвечаю, что правда. На этом мы расстаемся.

Робин недоумевает, зачем я позвала их на пикник. Подавляю желание признаться, что и сама недоумеваю, а Генри рассказывает мне все о гидравлических подъемниках.

Отправляю детей наверх умываться и несколько раз кричу им, чтобы поторопились, иначе опоздают к обеду, но в итоге, к моему раздражению, Глэдис звонит в гонг с десятиминутным опозданием. Решаю, ставить ей это на вид или нет, пока ем баранину с мятным соусом, но забываю об этом, когда дело доходит до фруктового салата, потому что Кухарка забыла положить в него совершенно необходимый банан и добавила логанову ягоду[176].

13 августа. Сообщаю Кухарке про пикник «человек на десять» – что звучит не так угрожающе массово, как «на десять человек». Но ее не проведешь, и она сразу заявляет, что сэндвичи делать не с чем, мясник придет только послезавтра и есть только суповая баранина на ирландское рагу. Понимаю, что пришло время проявить твердость, и удивляю нас обеих тем, что неожиданно говорю: «Чепуха!» – и распоряжаюсь заказать на ферме курицу и сделать сэндвичи с ней. Кухарка слабо возражает. Пользуясь перехваченной инициативой, предлагаю дополнительно жаркое и вареные яйца. Кухарка побеждена, и я триумфально покидаю кухню, но в коридоре Вики громогласно (так, что слышно и на кухне, и за ее пределами) спрашивает, знаю ли я, что от окурка, который я выбросила в камин, зажегся огонь.

15 августа. Пикник проходит в исключительных условиях, близких к катастрофическим. Утро не задалось, потому что вечером Робина и Генри одолевает странная прихоть ночевать в летнем домике, и мы с Мадемуазель готовим его с особым тщанием, Мадемуазель в качестве завершающего штриха даже ставит на стол вазочку с цветами. В два часа ночи мальчики решают, что хотят обратно, и забираются в дом через окно кабинета, оставленное для них открытым. Запутавшись в одеялах, Генри падает на лестнице, а Робин опрокидывает табурет и наступает на Хелен Уиллс.

Мы с Робертом вскакиваем, и Роберт выражает недовольство. Мадемуазель выбегает на лестницу в пеньюаре и с серой шалью на голове, но при виде Роберта в пижаме взвизгивает и убегает к себе. (Во французах скромность каким-то любопытным образом сочетается с противоположным ей качеством.)

Генри и Робин пытаются все объяснить, но их не слушают и укладывают спать. Уже возле своей комнаты слышу, что Вики проснулась и открывает кампанию борьбы за свои права неизменным вопросом: «А можно мне тоже?» Некий инстинкт, явно превосходящий по силе материнский, подсказывает мне, что пусть с этим разбирается Мадемуазель, и я без колебаний ему повинуюсь.

Повторно ложусь спать с ощущением, что день начинается не очень хорошо, и досыпаю урывками. Глэдис будит меня на десять минут позже, чем нужно, но оставляю ее непунктуальность без комментариев, потому что Роберт ничего не заметил.

Серое небо не выглядит особо угрожающим, да и стрелка барометра не слишком упала. Все готово, и мисс Пэнкертон (в дождевике, зеленой вязаной шапочке и огромных желтых крагах) появляется на большом «форде», в котором впритык друг к другу сидят племянники, овчарки и двое мужчин. Последние оказываются братом мисс Пэнкертон из Ванкувера и другом, который Пишет. Он очень высок и бледен, и мисс Пэнкертон фамильярно зовет его Джаспер.