Девочка у моста

– Таких свидетельств я не нашел. Возможно, беременность и не была заметна.

– И ты знаешь точно, что девочка стала жертвой сексуального насилия?

– Точно не знаю.

– Однако ты принимаешь за данность то, что она понимала, что происходит с ее телом, и запечатлела это на рисунке? Это твое видение фактов?

– Это самое логичное заключение, но не отрицаю, что не единственное. Например, можно предположить, что Нанна знала, к чему приводят половые контакты, и захотела изобразить это на своем рисунке.

– В любом случае ты убежден, что девочка подвергалась насилию?

– Мне кажется, что имеет смысл попробовать это выяснить.

– Ты упомянул, что было проведено вскрытие, а соответствующего заключения нет, верно?

– Верно.

– И как ты предлагаешь поступить?

– Я предлагаю эксгумировать останки, чтобы установить, была ли девочка действительно беременна.

– И все только на основании этого рисунка?

Конрауд молча смотрел на Марту.

– Единственная зацепка этот рисунок? – настойчиво спросила она.

– На мой взгляд, этого рисунка вполне достаточно. Насколько известно, родственников, которые могли бы выступить против эксгумации, нет. Единственное, что требуется, это твое согласие на повторное открытие дела.

– Допустим, что на этом рисунке Нанна изобразила саму себя. Но это ведь не доказывает, что она была беременна. Беременность она могла себе и нафантазировать. У нас на руках нет ничего конкретного – мы даже не знаем, действительно ли девочка на рисунке это и есть Нанна. Это лишь твое предположение – ты сам для себя решил, что это автопортрет. Было проведено вскрытие – как ты и говоришь – и если бы все произошло согласно твоей гипотезе, следственная группа обязательно бы об этом узнала. Существовал бы хоть один документ, свидетельствующий о беременности Нанны.

– На мой взгляд, расследование было проведено не должным образом, – возразил Конрауд.

Марта пожала плечами, словно в подтверждение своей точки зрения, что одних предположений недостаточно: требуется нечто более определенное.

– Значит, ты не будешь ничего предпринимать?

– Я не могу ничего предпринимать, Конрауд, – ты это прекрасно знаешь.