– Раз так – берите. Доложите командиру дивизии, что полковник Ремизов сделает все, чтобы вернуть берег, искупит свою вину сам. И других заставит искупить, – добавил он сердито. – Доложите: настроение бодрое, к бою готовы. Про ранение мое сказал бы, чтоб не докладывали, но все равно не удержитесь, пусть смеется. К вам, Филипчук, – сказал Ремизов, обращаясь к ожидавшему командиру, – единственная просьба и приказание: добраться до штаба и впоследствии вернуться сюда живым и здоровым.
– Есть вернуться, – сказал Филипчук.
– Все. Да, вот еще что…
Прервав себя на полуслове, Ремизов зажмурил глаза и стиснул зубы. Так он пролежал несколько секунд, и Сабуров понял, что старик говорит через силу.
– Так вот еще что, – открыв глаза, прежним тоном продолжал Ремизов. – Считаю, что сегодня на рассвете и днем возвращать позиции не надо. Немцы будут ждать контратаки. Сегодня надо удержаться там, где находимся, подготовиться, а завтра ночью, когда они уже будут считать, что мы смирились со своим дрянным положением, как раз и надо будет ударить. Доложите это мое мнение командиру дивизии. Филипчук, вы готовы?
– Так точно.
– Тогда ступайте!
Когда они, сползая по скользким уступам, стали пробираться вниз, к берегу, Сабуров вновь спросил, на этот раз Филипчука:
– Как у вас тут с ранеными? Вывозите?
– Где же вывозить? Сало, – теми же словами, что и полковник, ответил Филипчук. – А что?
– Ничего, так. – Сабуров вдруг вспомнил, с какой откровенностью Аня в последний раз подошла и обняла его при Масленникове, и устыдился своего смущения. – Дело в том, что тут у вас в полку моя жена.
– Жена? – удивленно переспросил Филипчук. – Где?
– Она медсестра. Вообще-то она в медсанбате, но сейчас здесь у вас, в полку. Клименко, не знаете?
– Клименко, – повторил Филипчук. – Клименко…
– Аня, – добавил Сабуров.
– Аня? Так бы сразу и сказали. Конечно, знаю.
– С ней все в порядке? – спросил Сабуров.
– По-моему, да, – ответил Филипчук. – Я ее вечером, часов в шесть, видел. По-моему, все нормально, – повторил он с некоторым сомнением в голосе, потому что с тех пор, как не видел Аню, прошло уже семь или восемь часов, а за семь-восемь часов в Сталинграде все могло случиться.
– Если увидите ее, когда вернется, – сказал Сабуров, – сообщите ей, что с Сабуровым все в порядке… И что я ей привет передал. Или даже не надо – просто, что со мной все в порядке.
– Хорошо, – сказал Филипчук. – Я не только сегодня, а и вчера ее видел у Ремизова. Старик ее почем зря ругал.