Том 2. Дни и ночи. Рассказы. Пьесы

Вася. К наркомату. Буду ждать его там, у подъезда. А то он и обратно пешком пойдет.

Оля. А вы прямо оттуда не уедете на фронт?

Вася. Всякое бывает. Да нет, не уедем. У него же чемодан, вещи – все тут. (Внезапно.) А может, взять их с собой.

Оля. Взять? С ума вы сошли! Неужели вы думаете, что он может не заехать проститься! Идите и не спорьте со мной!

Вася выходит. Оля, оставшись одна, выбегает из комнаты и через несколько секунд возвращается, ведя за руку заспанного Воронцова в пижаме.

Воронцов (протирая глаза). Дай глаза продрать. Ну, что ж, что ж, поздравляю тебя. (Смотрит по сторонам.) А где же все?

Оля. Иди сюда. (Тащит Воронцова к свету, сажает его в кресло, скидывает с лампы абажур.) Просыпайся! Слышишь, просыпайся! Дмитрий Иванович уезжает. Понимаешь, уезжает. Сегодня. Совсем.

Воронцов. Так, понимаю, уезжает. Ну?

Оля. Слушай, папа…

Воронцов. Ну?

Оля. Если вдруг я сама… вот сама первая возьму и скажу ему. А?

Звонок. Оля срывается с места.

Воронцов (удерживает ее). Подожди. Сам открою. (Выходит.)

Долгая пауза. Шум голосов в передней. Входят Воронцов и Греч.

Оля (идя навстречу и порывисто обнимая Греч). Как я вас ждала!

Воронцов. Извольте видеть: «Возьму и скажу»! А? Вот теперь две бабы – между собой и выясняйте, что по-вашему, по-бабьему, прилично, а что нет. А меня увольте, я спать хочу. (В дверях.) «Возьму и скажу». Скажи, пожалуйста! (Выходит.)

Оля. Как вы думаете, он непременно уедет?

Греч. Вы же мне сами это сказали.

Оля. Да, да, он уедет, я чувствую, что уедет. А мне столько раз за эти дни хотелось сказать ему: «Зачем вы мне говорите: „ваш Сережа“, „ваш Сережа“. Я ведь люблю вас».

Греч. И не сказали.