Том 2. Дни и ночи. Рассказы. Пьесы

Пауза.

Что-то Федор Александрович сегодня рано залег.

Синицын. Над собственным проектом десять дней сидел, – у него это всегда запоем. А тут еще я свалился со своими бедами! (Васе.) Случайно застиг вас. Зашел позавчера, а вы тут один расхаживали и монолог читали.

Вася. Я?

Синицын. Гамлета сыграть хотите?

Вася. Нет, я… Что же Гамлет… Я мечтал… Впрочем, собственно даже и не мечтал. Были когда-то мысли.

Синицын. Нет, почему же? Это вы напрасно. Читали вы недурно, с пафосом: «Быть или не быть – вот в чем вопрос». Ей-богу недурно.

Вася (Савельеву). Дмитрий Иванович, я пойду, встречу машину.

Савельев. Иди.

Вася. Есть. До свидания.

Синицын. До свидания.

Вася выходит. Молчание.

Савельев. Зачем вам это понадобилось?

Синицын. Что?

Савельев. Смеяться над человеком, который и так не особенно счастлив.

Синицын. Почему смеяться?

Савельев. Он не только плохо читает монолог Гамлета, он смешно читает. Зачем вам понадобилось его хвалить?

Синицын. Дмитрий Иванович, по-моему, все это не столь серьезно, чтобы долго говорить об этом.

Савельев. Нет, это очень серьезно. Когда бьют лежачего, это всегда серьезно. Да, он плохой артист. Но вы-то его за что? Что он-то сделал вам плохого?

Синицын. Мне ничего. Просто у меня дурная привычка смеяться над тем, что смешно.