На дно ямы было брошено несколько новеньких японских зимних шинелей с волчьими воротниками. В одном из котлованов был только что найден целый подземный склад – несколько тысяч этих шинелей и зимних тапок. Обедавшие сидели, примостясь на японских шинелях, и вели тот возбужденный, беспорядочный разговор, какой обычно ведут люди после только что окончившейся смертельной опасности.
– Неужели всем по второму глотку не будет? – спросил рыжий полковник, отлично знавший, что по второму глотку не будет, и именно поэтому на правах гостя сделавший основательный первый глоток.
– Можно сакэ, – сказал Лопатин. – Я в свое время не раз его пил. Отличный напиток – рисовое вино.
– Разве ж это вино? – спросил полковник.
– Ну, водка.
– Какая ж это водка?
– А что же это тогда, по-вашему?
– Так, говорят, керосин какой-то, – Полковника передернуло. – Даже неудобно за победу пить. Если бы они нас победили, в порядке наказания, – еще так-сяк!
Он дотронулся до волчьего воротника японской шинели и подергал его.
– Лезет!
Ненависть к врагу соединилась у полковника с неприязнью ко всему, что было связано с врагом: к шинелям с волчьими воротниками, к ядовито-желтым этикеткам на бутылках с японским сакэ, запасы которого он еще вчера приказал перебить в своем присутствии, к баночкам с сухим денатуратом для подогревания риса (этим спиртом у него вчера отравился ездовой), к офицерским мечам с широкими лезвиями и длинными ручками – эти мечи, по его мнению, годились только для палачей, – к валявшимся в окопах веерам, наконец, к какому-то особому, резкому запаху, стоявшему в японских окопах. Вспомнив об этом запахе, он сказал:
– Хорошо, что на гребне сидим, ветер выдувает. А то этот японский запах – спасу нет! И чем это от них так пахнет?
– Ничем от них не пахнет. Это креозот, дезинфекция, они им все дезинфицируют, мне наш полковой врач объяснял, – сказал Саенко.
Полковник недовольно пожат плечами:
– Дезинфекция! Вчера и сегодня и от убитых и от пленных этим сакэ разит.
– По-моему, мы их вчера от воды отрезали, и они только спиртное пили, – сказал Саенко. – Видали, там левей, пониже, две скважины? Это они пробовали до воды докопаться.
– Видать видал, – сказал ни с чем не желавший соглашаться полковник, – но они и раньше пьяные воевали.
– Это бывало, – подтвердил молчавший до этого Худяков, отрываясь от котелка, из которого он ел разогретые мясные консервы. – В июле, когда они в контратаки ходили, я трех пленных допрашивал. – были немножко выпивши.
– В общем, выдающаяся нация, – сказал полковник, – всю Азию завоевать хотят, до Урала, а как в атаку, так выпивши.
– Нация как нация, – возразил справедливый Саенко, – не хуже всякой другой.