– А кого это там Бог принёс?
– Доктора, – ответил Кароль спешно.
– О! Это слава Богу… приветствуем, приветствуем, – отвели с крыльца.
Тем временем бричка уехала, а Томашек взял небольшие узелочки и собирался с ними войти на двор, но лающие собаки пустить его не хотели, тот слуга должен был привести их в себя и закрыть на фольварке.
В течении всего этого времени хозяин ожидал на крыльце, нетерпеливый, желая узнать гостя. Был это пожилой уже мужчина, по физиономии виден был или старый солдат, или охотник, потому что крепко держался, несмотря на седые волосы и густо рассеянные по лицу морщины.
Кароль, приблизившись к нему, шепнул ему что-то на ухо, после чего шляхтич его очень вежливо, но с очень расстроенной миной, приветствовал, и вошли в дом. Внутри было бедно, но аккуратно, с порога чувствовался старый холостяк, привыкший к большому порядку, любивший свою тихую жизнь, к который привык за долгие годы; хозяину срочно было угостить прибывшего, но тому было ещё срочней что-то от него узнать.
– Скажите мне сначала, – сказал Кароль, – много тут уже в лесу и как там с ними?
Седой схватился за голову.
– Уж я предпочёл бы ничего не говорить, – сказал он, – если бы мы так в тридцать первом году революцию делали, тогда бы она и двух недель не продержалась, Бог там вас знает, что вы думаете, но это выглядит очень плохо…
– Подождите, – прервал прибывший, – это не конец, это только начало, будет, может быть, лучше, но что же вы видите в том такого плохого?
– А ну, мой благодетель, – сказал шляхтич, – ещё войска нет, а уже мародёры, пришли из города в одних сюртучках, в тонких холевках, всё люд, привыкший к мясу, каша ему смердит, а прежде чем притащились, уже начали болеть. В хате у лесничего лежат трое в горячке, у стражника один, что себе ногу вывихнул, а остальные, хоть там бараки сколотили и постоянно курятся в дыму, пищат, что им холодно.
– Видишь, пан, – произнёс Кароль, – если бы вы это начинали в 31 году с такими людьми, вы, что умели выйти в февраль почти босыми и в одних сюртуках, чтобы сражаться с русскими, иначе это, может быть, кончилось…
Старик подумал.
– Гм, гм, – сказал он через минуту, – а может, это и правда, но увидите сами собственными глазами, как эти слабаки выглядят.
– Мой поручик… – прервал Кароль.
– Я отставной капитан.
– Прошу прощения, – поправился, улыбаясь, Кароль, – стало быть, уважаемый капитан, с кандидатами в солдаты то же самое, как с жеребятами, много из них в коня вырастет, но часть должна пропасть.
Капитан вздохнул.
– Если бы хоть не зимой!
– Мы не имели поры для выбора, но, когда так сталось, проводите меня к ним, чтобы им сердца и духа добавить.