Пляска Бледных

Клаус любовался дамами. Его госпожа счастлива, и это хорошо. Благая Смерть уловила взгляд своего Графа и, улыбнувшись, поманила к себе.

— Не бойся, Цветок, — прошептала она Соламит, — он с нами. Он — твой отец, а я — мать. Мы любим тебя.

И они любили друг друга, нежась в собственном одним только им ведомом счастье до самой ночи.

Орфей и Эвридика встретили Флору, Клаус и Яна — Чёрный Цветок. Пустые казематы, призрачный Некрополь — люди искали потерянный рай, ключ к которому в их сердцах.

Но был ещё один человек, которого гостья бы хотела видеть в их общем царстве. Ему, наверное, будет сложно её принять, но она сделает всё возможное, чтобы разделить новый мир с ним. Ведь ей одной в Городе будет тоскливо. Она спросила Королеву, можно ли позвать его.

— Можно, дитя моё, — отвечала Благая Смерть, улыбаясь. — Царство скучает без новых детей.

В небе медленно восходила, опуская на Харьков сонную пелену, пробуждая заблудшие души к новому балу, призывая к себе. И — словно эхо — звучала служба, первая служба к новому дню.

Действие восьмое. Чёрная влага рассвета

Место действие: Квартира Димы на Салтовке близ Парка Победы Действующие лица: Соламит Дима (её парень)

Соламит так и не вернулась в семью той ночью: у неё был теперь новый дом.

Где-то там ещё вились мысли о том, что родители и сестра могут волноваться, но не всё ли равно? Мать видела в ней успешную домохозяйку, а отец и вовсе никак не интересовался её жизнью. Оба только и знали, что наперебой расспрашивали, как там Дима, всё ли с ним хорошо, всё ли в порядке. Сыт ли он, хорошо ли ему с ней, справляется ли на работе — всё это так утомляло. Вообще, с тех пор, как она решила связать своё бытие с этим молодым человеком, что-то в её семье надломилось. Родителям настолько понравился её личный Аполлон, что свою родную дочь они очень скоро начали воспринимать, как довесок к будущему сыну. Конечно же, так-то его было за что любить: крепко сложенный и мускулистый, высокий, светлые волосы до плеч — и такой же ясный ум. В Греции таких величали титанами мысли, а в наши дни путают с качками. Прекрасный математик, которому пророчили счастливое будущее и должность учёного, он не поехал за границу лишь потому, что решил остаться со своей девушкой. В какой-то мере она ему сломала жизнь, но с другой стороны, остаться здесь — осознанный выбор. И лучше бы он уехал.

Расспрашивая о досуге, карьере и жизни, родители Соламит всегда забывали о самом важном — никогда, ни единого случая не было, чтобы мать или отец спросили её о том, каково ей вместе с ним. Они не видели шрамов на её спине, закрывали глаза на худобу и синяки под глазами, как и на то, что на запястьях всё чаще проступали рубцы. Что до младшей сестры — у них редко представлялся повод для личной беседы. Всё то время, пока Соламит находилась дома, её занимали старшие. А вне отчей квартиры о связи с кем-либо не могло быть и речи: журнал вызовов просматривался, сообщения Вконтакте читались — говорить что-либо в таких условиях сложно.

Встреча с Алексеем — или Клаусом, как он теперь звался, — для неё стала отдушиной. Невероятно, неописуемо, непередаваемо то, насколько она обрадовалась его возвращению.

То, что произошло между ними — это счастье, которого она так давно искала. Он и его новая подруга, несмотря на всю странность, на всю дикость и отчуждённость этой пары, сделали её счастливой хотя бы на один вечер. Впервые за столько месяцев она радовалась тому, что её тело ноет: то была нежная истома чувственных ласок, тепла холодных губ и дрожи чутких пальцев. Внизу живота всё ещё приятно сжималось, немного побаливало — но то была хорошая, добрая боль, боль от бурного секса, по которому она истосковалась.

Нежность Яны разморила её, а крепкий член Клауса пронзил нутро красками нового мира. Он любил её, как истинный офицер: ритмично и со вкусом, достойным и звания, и своего нового имени. Достаточно мощно, чтобы привязать, но не так грубо, чтобы сломить. Каждое новое движение окутывало её потоком небывалых образов, заставляя тело сжиматься, просить ещё. Обвив плотный торс мужчины, она буквально вцепилась в него, стремясь поглотить без остатка, всецело отдаться тьме, что царила в нём.

Соламит закрыла глаза, тряхнув головой, отгоняя воспоминания.

Сейчас она стояла на лестничной клетке «сталинки»: пятый этаж, четырнадцатая квартира. Дубовая дверь без глазка, два замка. Сколько всего происходило там, внутри. Девушку снова передёрнуло, она сжалась от неприятных мыслей. Снова нажала на кнопку звонка. В кармане звенели ключи, но она продолжала звонить — они не принадлежали ей. Не теперь. Никогда.

Наконец, за дверью послышались шаги — признаки жизни. Щелчок, за ним и второй.

И вот — заспанное несвежее лицо, скрытое прядями засаленных русых волос.

У Димы был выходной, и он опять ночь не спал. Тоже трахался, но с компом.

Узнав в непрошеном госте свою девушку, парень просиял, приветливо кивнул, приглашая войти.