Подобравшись, она аккуратно встала, пошатываясь, мотнула головой, отказываясь от помощи. Тяжело привалилась к стене. Неспешно проползла вдоль неё к двери балкона, навалилась на неё всем телом, буквально вваливаясь в небольшую комнатку с открытым широким окном.
Там было просторно и прохладно: дело шло к ночи, поднимался ветер.
В углу балкона валялась подушка, на полу — плед. У дальней стенки — небольшой стол с цветущей геранью, пепельницей и зажигалкой.
От такого домашнего уюта девушка даже невольно прослезилась: прямо как детская у Адвеи.
Не хватало музыки. Вообще, сейчас было на редкость тихо. Настолько, что эта тишина оглушала. Но — это по-своему хорошо. Потому что Данииле хотелось тишины. Хотелось побыть одной.
Стоя на балконе у окна, она курила, смотря на восходящую луну. Серый «West» Яны горький, подходил хозяйке, но не гостье.
Любимый синий «Верблюд» всё ж и родней и ближе.
Вдали, виднелись купола Покровского монастыря, был слышен звон к вечерней службе. Шум проезжающих мимо машин, стук трамвайных колёс, случайные голоса людей — всё смешалось в единой песне вечернего города, а синий дым сигарет — как облака над небом мира потерянных душ.
Пустота ушла, оставив место приятной скорби — нет, не одиночества, но — осознания новой жизни, к которой следовало ещё приготовиться.
Она не поднимала вопросов о том, что делать и как жить дальше — об этом можно подумать позже. Сейчас наступило время покоя, время сна.
К ней подошла Яна, снова обняла её за плечи. Спросила, нравится ли ей здесь. Девушка коротко кивнула. Протянула пачку «Верблюдов» женщине. Та осмотрела, достала свои, прикурила от сигареты новой знакомой.
Снова их глаза встретились: благодарность с одной стороны и трепетная любовь пополам с надеждой — с другой.
Яна сладко выдохнула одновременно с гостьей, и туман пустынных кораблей сплетался с металлическим дыханием крематориев в единое густое облако, застилая молодую луну.
В мареве заоблачных фрегатов с парусами пепельных тонов, Благая Смерть обнимала школьницу за талию, а та опустила голову ей на плечо и прижалась к своей новой матери. Не было ощущения страха или неопределённости — нет, ничего подобного. Напротив, сладкое-сладкое блаженство и покой.
К ним вышел Клаус с бокалом вина, встал рядом, смотря в окно. Делая аккуратные, медленные глотки, он стоял так, что бледные лучи ночного солнца озаряли его свежее, четкое лицо, отбиваясь в бликах ясных голубых глаз.
Даниила заметила его короткий взгляд в сторону Яны — и то, как женщина мотнула головой, как отвечая на невысказанный вопрос.
Мужчина понимающе кивнул, продолжая пить. Посмотрел на Даниилу — и с доброй, отеческой улыбкой погладил её.
Сердце девушки учащённо забилось, и на глаза навернулись слёзы: так трепетно с ней ещё не обращались. Она вся сжалась, невольно потянулась к Клаусу, и тот позволил себя обнять.
Так и стояли: мать, отец и их новая приблудная дочь, которая сама избрала их своими родителями.
«Да, — в который раз сказала себе Даниила, — я остаюсь здесь. С вами и до конца».
ebooksa